и мощным прямым ударом вбил каблук ботинка в лицо Ирландца. Крик захлебнулся, в неожиданно наступившей тишине стук, с которым затылок недавнего напарника встретился с полом, прозвучал особенно громко.
Айвэн зло сплюнул.
– Твою ж мать! Нормальный вроде бы парень был, – наемник поморщился и поискал взглядом пистолет. Шагнул к оружию, поднял и вернулся к Ирландцу.
– И что дальше? Работорговец хренов! – Айвэн говорил вслух, даже не задумываясь, насколько глупо это выглядит со стороны. Все равно слушать некому. – Вот какого хрена с тобой делать?
Он посмотрел на бесчувственного Ирландца, на пистолет, отчетливо скрипнул зубами. Выругался и нагнулся над поверженным противником.
Через десять минут Ирландец лежал на одной из кроватей в спальном блоке. Его ноги Айвэн стянул ремнем и закрепил к спинке кровати. Уцелевшую руку примотал ремнем к верхней спинке. Убедился, что никаких сюрпризов в одежде у бойца не спрятано, вынес из комнаты все оружие. Бросил последний взгляд на бывшего напарника, все еще пребывающего без сознания, и быстро вышел из спального блока.
Закончив с Ирландцем, Айвэн двинулся на улицу. Убедился, что на территорию не проникли твари, прошел к своему пикапу. Достал из кабины сумку с припасами, закрыл дверь и с тоской посмотрел на пулемет, установленный в кузове. Жалко оставлять. Но ничего не поделаешь.
Он перетащил сумку в микроавтобус. Туда же перенес запасные канистры с бензином. Подумал было о том, чтобы снять пулемет, но махнул рукой – не до того. Может, у Рока с Вохой радиообмен налажен. Никто не отзовется – и помчит сюда команда, только уехавшая на отдых. Лучше не рисковать. Хотя машину жалко. И пулемет жалко. И «бэка». Это все ж деньги, причем – немалые. Да ну его к черту!
Айвэн бегом вернулся к пикапу и запрыгнул на место водителя. Несколько секунд – и он уже выезжает со двора комбината. Так, куда, куда… А вот сюда. Подойдет, нормально. Никто тут рыскать не будет по дворам.
Он прямо с кабины забрался на ворота в высоком заборе, окружающем частный дом, третий или четвертый со стороны шахты, спрыгнул вниз. Повозился с запорами, распахнул ворота и быстро загнал машину внутрь. Достал из кузова брезент, накрыл кабину и пулемет, закрыл створки и, снова перебравшись через забор, рванул назад к шахте, несколько успокоенный. Если бы он оставил машину во дворе – ее бы точно забрали те, кто приедет для сопровождения живого товара. А так есть вариант, что на пикап никто не наткнется. Не факт, что он сам когда-нибудь еще вернется сюда, но все равно – не по-хозяйски вот так вот техникой разбрасываться.
Вернувшись во двор комбината, он быстро перегрузил все необходимое в микроавтобус и рванул в здание. Солнце клонилось к закату, тусклый свет почти не попадал в окна старого комбината. Айвэну даже пришлось зажечь фонарь, чтобы не переломать себе ноги на лестнице. Проходя мимо спального блока, он заглянул внутрь.
Ирландец уже пришел в себя. Когда в поле его зрения появился Айвэн, рейдер непроизвольно дернулся, потревожив раненую руку, и зашипел от боли.
– Урод! Ты понимаешь, что тебе теперь край? Думаешь, Рок не будет тебя искать? У него везде есть люди. Он тебе брюхо вспорет и кишки станет из него медленно вытягивать. Ты и рад будешь сдохнуть – да не получится. Он тебе…
– А у меня дядя в полиции работает. Он приедет и тебя арестует! И родителей твоих! – прервал словоизлияния Ирландца наемник.
– Чего? – опешил тот.
– Мы в детстве так говорили, когда по соплям получали, а ответку дать не могли. Отбегали на безопасное расстояние и орали – а у меня брат, а у меня папа, а у меня дядя. Вот и ты сейчас, как ребенок обиженный. Лежи молча и скажи спасибо, что я тебе башку не снес.
Айвэн подошел к тумбочке и принялся экипироваться. Собрал все магазины из разгрузок, уложил в рюкзак. Запас карман не тянет, неизвестно теперь, когда ему удастся пополнить боекомплект. Собрал рюкзаки, вывалил на пол их содержимое. Отобрал еду, воду, фляги с живцом и сложил все в рюкзак Канта, оказавшийся наиболее вместительным. Затянул шнуровку, застегнул рюкзак и взвалил себе на плечо.
Свой автомат Айвэн приторочил к рюкзаку. По идее, даже у Ирландца, пожившего в Стиксе достаточно времени, не хватило бы сил, чтобы серьезно повредить оружие, но без разборки и внимательного осмотра спорить об этом Айвэн не стал бы. Взамен он выбрал «калашников» Канта. Наемник неоднократно наблюдал за его отношением к оружию и был почти уверен, что в нужный момент автомат не подведет.
Разобравшись с оружием, он бросил последний взгляд на Ирландца и вышел из комнаты, направившись к импровизированной тюрьме.
Ключ от замка на засове нашелся у Вохи в одном из подсумков. Открыв дверь, Айвэн шагнул внутрь.
В помещении было темно. Наемник достал фонарь и щелкнул кнопкой.
Раньше здесь было нечто вроде небольшого актового зала. Об этом красноречиво говорила трибуна на возвышении, за которой виднелся лысый профиль Ульянова-Ленина, выложенный из мозаики. Сидений, правда, не было. Вообще ничего не было. Голый пол. Зато остро пахло испражнениями и немытым телом.
Наемник осветил помещение по периметру и вздрогнул.
Девушки сидели, вжавшись в стены и боясь шелохнуться. Отличить «новеньких» от сидящих здесь довольно давно можно было по двум приметам: одежда и взгляд. У новеньких, привезенных Айвэном и компанией, одежда относительно чистая, целая, а в глазах – выражение, варьирующееся от страха
