Молчаливых, как большинство их коллег, но настроенных, кажется, более-менее доброжелательно.
В номере же гостиницы ждал сюрприз — накрытый ужин, судя по выбору блюд — из какого-то весьма неплохого ресторана. А уж обслуга словно пыталась смыть с себя невольный грех прошлого вечера.
И лишь сейчас Кротов развернул бумагу и прочитал рядом с номером телефона фамилию спасенного — и спасшего его — человека.
Сталин.
ГЛАВА 9
Западная граница Московской республики
Зима для солдата — время относительного отдыха. Учений становится меньше. Морозы порой стоят такие — не миновать потерь заболевшими, а то и обмороженными. При уровне же медицины болезнь легко может оказаться фатальной. И объясняй потом какому-нибудь вышестоящему начальнику, а то и хуже — комиссару, почему у тебя половина подчиненных лежит в госпитале в то время, когда в свободной стране ощущается острая нехватка лекарств, и как это ты не достал положенных теплых вещей, которые просто не дают со склада, мол, нет их в природе. Округ не дает. А не дает ли или они давно расхищены и распроданы — кто его знает? Свободные интенданты свободного государства хотят жить получше, а деньги, получаемые военными, такая малость, — невеликое старорежимное офицерское жалованье покажется сокровищами Креза.
Меньше становится и хозяйственных работ. Больше для собственного обслуживания, и без всякого привлечения солдат на сторону. Когда нет спроса, откуда возьмется предложение?
Зато усиливается идеологическая обработка. Комиссары всех уровней и заезжие агитаторы старательно разжевывают политические платформы различных партий, каждый раз отдавая предпочтение той, которую представляет очередной лектор, твердят о достижениях, о правах личности, об иных странах, уже много лет свободных от разного рода деспотий и потому представляющих собой образец для подражания. Но мы избавляемся от недостатков изживающего себя капиталистического строя и потому соединим достижения цивилизации с передовым устройством. Марксизм, товарищи, это не что-нибудь там. Марксизм — это марксизм! И никак иначе!
Раньше вас угнетали, зато сейчас каждый вправе делать все, что не противоречит политике блока социалистических партий. Кто противоречит — тот враг, с врагами же у нас обращаются по всей строгости закона. Миндальничать никто не собирается. Революция обязана и умеет себя защищать. Ради общего блага мы готовы уничтожить хоть всех. Имейте в виду.
Последнее не говорилось, но подразумевалось. Армия — инструмент политики. И потому обязана выполнять приказы. Власть решила — собственный народ гораздо опаснее чужих стран, следовательно, в случае необходимости войска обязаны действовать против него без жалости.
А со стороны кто нападет? Как-нибудь договоримся без боя.
Сейчас, в преддверии очередных выборов, служба вообще превратилась в сплошной митинг. То — общий, то офицерский, когда комсостав специально вызывали в штаб, где вели с ними отдельную работу. Или — обработку?
Тоска… И податься некуда. Профессии иной нет, безработица страшная. Да и должен же кто-то защищать не родину, так хоть ее остатки. Многочисленные комиссары могут говорить о чем угодно, у них и прав больше, и содержание намного выше, но кадровые офицеры прекрасно знают — на границах неспокойно, напряженность растет, дело в любой момент может перерасти в войну, а воевать после всех сокращений фактически некому. Учитывая же нынешнее финансирование — еще и нечем.
Правда, в штабах опомнились, сумели настоять и передвинуть часть войск поближе к возможному театру военных действий, но нынешняя бригада — далеко не прежняя дивизия, даже не прежняя бригада, скорее, слегка усиленный полк, и остается надеяться лишь на то, что гроза пройдет стороной. Другие страны относятся к армии иначе и просто пройдут к своей цели, едва заметив редкую цепочку противника.
Рота Чижевского из Седьмой пехотной бригады еще в конце осени была расположена в небольшом местечке в полусотне верст от границы. Городок был мал, в прошлом — типичное для Белой Руси поселение, в котором преобладали лица вполне конкретной национальности. С отменой черты оседлости многие из них двинулись в глубь России. Кто углублять революцию, кто просто в поисках лучшей доли и точки приложения сил, а теперь немалое число — и подальше от недалекой возрожденной Польши, где к данной нации отношение было традиционно хуже. В стороне от нее в данный момент казалось поспокойнее и перспективнее. Соответственно, теперь народа было здесь где-то половина на половину. Может, треть на две трети с учетом бездельников, которым трудиться в родных деревнях вообще не хотелось, и они перебрались сюда на освободившиеся места.
Делать в местечке в свободное время было абсолютно нечего. Несколько мелких кабаков, лавки, — и ни самого захудалого театра, ни общественной библиотеки, ни подобия общества.
Саму роту расположили в бывшей гимназии, закрытой в связи с нехваткой учителей и отсутствием финансирования. Солдаты сами изготовили нары,
