обладающий харизмой, человек, за которым многие пойдут в огонь и воду.
Но дальше-то что? Надо ведь не просто быть против нынешнего строя, но и что-то предложить взамен. Иначе ради чего все это?
Или за спиной лихого атамана стоит некто более значимый? Даже не в смысле масштаба личности, а в смысле государственном. Тот, кто выступает не только против нынешнего, но и за грядущее. Кто сумеет объединить разваленное, восстановить, вновь сделать великой страну. Но кто? Кто-нибудь из уцелевших в социальных катаклизмах великих князей? Или кто-то из новых, раз в старых по понятным причинам давно не верится? Тот самый пресловутый и таинственный Центр, о котором говорили Николаеву и даже попросили при случае выяснить имена людей, входящих в его руководство? Только такое, следователь понимал, не спросишь.
Если бы…
— Слушай, Николаев, тебе не стыдно служить нынешним?
— Я же не им служу. Кто-то должен ловить всякую шваль. Убийц, воров… Уголовный сыск необходим при любом строе и поддерживает не конкретную власть, а обеспечивает более-менее спокойную жизнь обычным людям. Бывают, конечно, исключения… Знаешь, что порою творится в городах?
Вдруг вспомнилось простреливаемое насквозь поле и валяющиеся трупы солдат. Но ведь и там Покровский всего лишь мстил за уничтоженную деревню, действуя в рамках им же установленных правил.
— Меня имеешь в виду? — понял Виктор Леонидович, благо перед тем следователь рассказал ему если не все, то весьма многое.
— И это тоже.
Они не заметили, как перешли по-офицерски на «ты». А что столкнулись разок по разные стороны, так ничего личного. Каждый лишь выполнял свой долг.
Покровский помялся, явно собираясь что-то спросить, закурил опять и лишь потом произнес:
— Слушай, Николаев, ты ведь хоть косвенное отношение к тайнам имеешь. Слухи ведь ходят разные, и что из них правда… Кто отдал приказ убить Императора с семейством?
— Не знаю. У нас тоже все на уровне слухов. Никаких расследований, насколько знаю, это… не проводилось. Я устроился на службу позже. А тут и территория иного государства, и все настолько шито-крыто… Но, насколько понимаю, замешаны в отдании приказа были социалисты. Как бы не сам Керенский. Им же он мешал больше всех. Настроение части народа было за монархию, вот и решили разом разрубить узел. Только это лишь мои предположения. Точной информации у меня нет. Там столько замешано…
— Ладно, — жестко ответил Покровский. — Припомним. Всем припомним. Есть у меня такой Аким. Полный Георгиевский бант, потом по ранению оказался в Петрограде. Так летом семнадцатого собственноручно отправил в ад некоего Ульянова. Не слыхал о таком?
— Вроде нет. — Николаев напряг память. И что-то крутилось, и за давностью лет точно не вспомнить.
— У него еще псевдоним был: Ленин. Прибыл из Германии толпами руководить, еще и с временными поцапался. Все к власти рвался, поделить имущество богатых обещал.
— Что-то вроде было… Точно! Теперь знаю, о ком речь. Он все грозился мировую войну в гражданскую превратить на немецкие денежки. А ту — раздуть опять в мировой пожар. И кажется, это… останься в живых, вполне бы мог.
— Хорошо: сплыло. Иногда думаю: если бы не Аким, такое могло бы быть, всем мало бы не показалось. Пошел бы брат на брата, пока земля не обезлюдела. Жаль, прочие подельники этого господина до сих пор здравствуют. Говоришь, ждать меня будут? Пусть подождут. Передай: Покровский клюнул на удочку и скоро объявится в Сибири.
— Я лучше это… с тобой, — спрашивать о конкретных планах Николаев по понятным причинам не стал.
— Не стоит. Пока. Но если захочешь, присоединишься потом. Обещаю: возможность у тебя будет. Где, ты говоришь, нас собираются ждать?
— Где были, Лука Степанович? — Суханов спрашивал осторожно, не особо надеясь на ответ.
Мало ли какие бывают секреты? Если вдруг начальство отправляет в командировку одного из лучших сотрудников, а тот молчит и даже помощнику не сообщает, куда едет, значит, дело явно тайное. Мог бы, уже давно сказал.
— Далеко. Лучше это… хоть введи в курс нынешних дел. Что у нас новенького? Кого ищем?
— Многих. Спокойнее в городе не стало. А уж за городом вообще творится непонятное. По слухам, народ бузит.
— Что значит бузит?
Суханов посмотрел по сторонам, словно боялся, будто в кабинете объявился некто третий, посторонний, пожал плечами и шепотом сообщил:
— Говорят, начинают бунтовать против власти. Требуют объединения с Москвой. Мол, раз война, то все русские обязаны держаться вместе.
— А правительство?
— Как всегда. Сплошные словеса и ни проблеска дела. Лучше бы их и вправду свергли к какой-то матери! Настолько они всем надоели!
А ведь действительно, говорит искренне, отметил про себя Николаев. Вроде отсутствие длилось недолго, а вот вся атмосфера успела сильно измениться. Словно вместе с наступавшей весной люди стали отходить от долгой зимней спячки. Только интересно, сами ли или все-таки поработали некие
