– Стой! – Молния дернула его за штанину. – Ты что, не видишь?
– Что такое? – семинарист остановился, снова окинул взглядом пустырь, стараясь заметить какие-нибудь новые детали.
И увидел.
Между телами и наблюдателями дрожало легкое марево – какое исходит от горячего асфальта в жару. Только сейчас никакой жары не было, да и не бывает такого марева – с едва заметными радужными прожилками.
– Поле Смерти? – проговорил он.
– Точно… – Тридцать Третий подался вперед, прищурился, хотя кио это не требовалось. – Надо же, как придумано…
– Ничего не понимаю… Почему здесь Поле Смерти? Как туда попали мертвые нео?
– Да что ж тут непонятного? – кио пожал плечами – тоже, надо полагать, рефлекторно. – Мертвых приносят на пустырь, оставляют. А потом наползает Поле Смерти – и отправляет мертвых в это самое Темное Стойбище.
– Как это – отправляет? – не понял Книжник.
– Такой большой, а непонятливый! – фыркнула Молния.
– Пожирает их, – терпеливо пояснил Тридцать Третий. – Растворяет в себе – знаешь, бывают такие Поля…
– Слышал.
– Ну вот. А растворив – отползает. И ждет следующей порции.
Книжник скосился на Молнию:
– И ты все знала?
Девочка неопределенно повела рукой.
– Что же ты раньше молчала? – мрачно проговорил Книжник.
– А меня кто спрашивал? – парировала Молния. – Вы же договариваться шли. Почем мне знать о чем? Вы же взрослые, вам виднее.
Книжник прикусил губу. Слова девочки прозвучали как пощечина. Что и говорить – поделом.
– Ну что ж, – он решительно тряхнул головой. – Договориться с нео не удалось, придется заняться разорением могил.
От собственных слов его передернуло. Это было слишком мерзко, даже если касалось трупов врагов. Мародерство и святотатство в Кремле презирали, считая, что именно благородство отличает человека от мута.
– Отвратительно-то как, – простонал Книжник.
– А дампы их жрали, – наябедничала Молния. – Правда, до того, как Полем накрывало.
– С другой стороны, были же средневековые врачеватели, – бормотал семинарист. – Парацельс, Авиценна… Они не боялись раскапывать могилы даже под страхом смерти.
– Зачем они это делали? – с любопытством спросила Молния. – Тоже трупы пожирали?
Книжник вздрогнул, поглядел на девочку:
– Учиться тебе надо, а не ножами размахивать. Они ученые были и тела во имя науки резали. Изучали строение человека.
– Так то человек, а то нео поганые.
– Тьфу ты… – поморщился Книжник и отвернулся. – Три-Три, как думаешь, это смертельное Поле?
– Боюсь, что да, – кивнул Тридцать Третий. – Надо полагать, если оно органику поглощает.
– Тогда как мозги доставать будем?
– Я сам займусь.
– Так Поле же…
– Это для человека оно смертельное. А я…
– Понял, извини.
– Тогда не будем терять времени. А вы наблюдайте за округой. Как бы поблизости скорбящие не обнаружились.
Тридцать Третий перебрался через россыпь битого кирпича и оказался на пустыре.
– Может, нож дать? – озабоченно спросила Молния.
– Нет необходимости.
Кио продемонстрировал раскрытую ладонь. Сжал ее в кулак, и из него со звоном выскочил длинный острый штырь. Это было довольно неожиданно: Книжник уже привык к Тридцать Третьему в образе простоватого увальня. Хотя после случая с рукокрылом пора было в том усомниться. И, в конце концов, набором каких-то минимальных качеств должен обладать каждый кибернетический организм. Семинарист хотел было поинтересоваться, куда тот будет складывать добытый «расходный материал», но, предвосхищая вопросы, кио достал из бокового кармана комбинезона туго сложенный мешок, сотканный из пластиковых нитей. Приблизившись к зыбкой границе, Тридцать Третий осторожно протянул вперед руку – и рука осветилась бледно-радужным сиянием. Постояв немного, кио шагнул внутрь. Приблизился к штабелям изувеченных мохнатых тел, коротко глянул в сторону ждавших его людей.
