– Да? – протянул Марк. – А ты пробовала?
– Бывало, неделями не жрала.
– Прости… Это диета такая?
– Вроде того. Когда жрать нечего – это у вас «диета» называется?
Марк непонимающе улыбнулся:
– А ты смешная, подруга. Придумаешь тоже – «жрать нечего». Это когда доставка сломалась, что ли?
– Можно и так сказать, – Веста зевнула. – Так чем там у вас дело кончилось? Убили что-нибудь?
– К-как это? – опешил Марк. – Зачем?
– Чтобы съесть, – пояснила Веста. – Когда я хочу есть, я иду на охоту.
– Что значит – на охоту? – выпучился Марк.
– Ты не знаешь, что такое охота?
– Знаю, конечно. Когда-то на Земле охотились, то есть убивали ради пропитания и забавы.
– Ну вот, и я убиваю – когда ради пропитания, а когда и ради забавы.
– Да ну, брось, – парень напряженно рассмеялся. – Это же запрещено.
– А мне плевать, – глядя в глаза оторопевшему парню, Веста вытащила из-под стола дробовик, который подобрала-таки по пути с озера и с которым не расставалась даже сейчас. – Хочешь, дам пострелять?
Резким движением передернула затвор, и перед носом парня пролетела выброшенная гильза двенадцатого калибра. Пахнуло горелым порохом.
– Н-нет, спасибо, – Марк сдвинулся в сторону. – В следующий раз как-нибудь…
Лео тихо посмеивался: умела Веста отшивать ухажеров. Хочется, конечно, надеяться, что Марк принял все за неудачную шутку. Ведь он до сих пор уверен, что и тягач, и оружие, и странная одежда новых знакомых – всего лишь реквизит реконструкторов. Он просто не мог допустить другой мысли.
А потом Нильс взял инициативу в свои руки и принялся рассказывать истории из своей дальнобойной жизни. Какое-то время его слушали, как сказочника, совершенно не воспринимая всерьез. Потому как селенитам поверить в подобное попросту невозможно. Потом студенты начали разбредаться, ушел даже их заводила Марк.
А Нильс все говорил плывущим от хмеля голосом и пытался закончить очередную запутанную историю, но это у него не очень-то получалось. Две молоденькие девчушки слушали его, разинув рот, а дальнобойщик смаковал рассказ:
– И вот тогда я ему говорю: «Слышь, я тебя предупредил!» А он: «Это мой груз, опусти ствол и проваливай.» Но я-то просек, что уйти он мне не даст, и ствол опускать никак нельзя. А прикол в том, что в ружье у меня уже нет патронов! И говорю: «Давай отбросим оружие вместе». Тут он, видать, почуял мою слабину. Смотрю, он уже на спусковой крючок давит. Тут меня как будто змея в задницу ужалила. Прыгнул я в сторону одновременно с его выстрелом – и тут у него пистолет переклинило! Вот и представьте, времени-то у нас одинаково, только ему затвор передернуть, а мне патрон в ствол загнать. Но я в тот раз оказался быстрее: бац – и мозги на стенке.
– Чьи мозги? – слабо пискнула девчонка с двумя легкомысленными косичками соломенного цвета.
– Ясное дело – мутанта-мародера, – пояснил Нильс, щелкая крышкой зажигалки и закуривая.
Девушки с ужасом следили за тем, как он с удовольствием затягивается и выпускает через ноздри густые клубы дыма. Наверное, только в этот момент они начали подозревать, что рассказы дальнобойщика – не шутка.
– Мы пойдем уже, друзья, – торопливо поднимаясь с места, сказала вторая девушка, розовощекая брюнетка с мальчишеской стрижкой.
– Вставать рано, – пояснила светленькая, пятясь. – Спокойной ночи, друзья…
– Ты бы поосторожнее со своими ужасами, – заметил Лео, когда девушки ушли. – Не забывай, здесь к такому не привыкли.
– Так я же все, как есть, рассказал, чистую правду, – отозвался Нильс. Зевнул. – Что-то я устал. Пойду вздремну.
Он неуклюже вылез из-за стола, опрокинув бокал и смахнув тарелку. Бодро направился к двери в ближайшую комнату – и рухнул, не сделав и пяти шагов. Тут же холл наполнился протяжным богатырским храпом. Откуда-то тихо выбежала пара плоских роботов-уборщиков. Напоминая крабов у выброшенного на берег трупа, они оббежали тело дальнобойщика и направились убирать последствия пира.
– На этой прекрасной ноте предлагаю и завершить, – неровным голосом провозгласил Молоток. Поднялся и, пошатываясь, отправился в противоположную сторону. – Если понадоблюсь, я в своем кабинете!
Ночное затемнение комнаты достоверно имитировало настоящую безлунную ночь – глупо было бы видеть в небе Селену, на которой сейчас находишься сам. Так или иначе, трудно было поверить, что за этими стеклянными стенами не звездный мрак, а жаркое солнце, надолго задержавшееся на небосклоне Селены.
Было тихо, спокойно. Пашка мирно спал, ему нипочем были перипетии длинного дня. Лео с Вестой сидели на мягком полу и молчали, слушая, как где-то тихо поет сверчок. Оставалось гадать – настоящий он или просто часть программы, имитирующей ночь.
– Расскажи мне о Селене, – попросила вдруг Веста.
