– Я… – Лукаш кашлянул.
– Ты, – кивнул генерал. – Ты ведь не полный дебил, правда?
– Не полный, – согласился Лукаш.
– Предположим, ты и вправду собрался брать у меня интервью. Предположим. Но ведь после того, как это произошло в Нью-Йорке, а потом грянуло по всей стране…
– Что, простите, грянуло? – спросил Лукаш.
На его месте этот вопрос задал бы любой. Пистолет пистолетом, но что грянуло?
– Ты хочешь сказать, что не знаешь о выступлениях американцев? – удивленно приподнял брови Колоухин. – О том, как пикетчики вломились на территорию базы Ленгли не знаешь? О том, что по ним открыли огонь на поражение? И что объявлено военное положение в Вашингтоне и ближайших штатах?
– Нет, конечно… – Лукаш был растерян почти искренне. – Я выехал… мы выехали с Джонни в девять, в девять тридцать присоединились к конвою… Я спал. Запретил Джонни слушать радио, чтобы меня не будить, и спал… А что, все так серьезно?
Генерал дернулся к телевизору. Хотел включить, чтобы показать Лукашу, но в последний момент удержался.
– Черт, – искренне расстроился Лукаш. – А я не знал…
А Петрович, сволочь родная, знал. Наверняка знал, что начнется после выходки «рапторов». И даже намекнул Лукашу. Сказать, наверное, не мог, но намекнул. Да и о том, что именно сегодня Свободу расстреляют, похоже, знал заранее. А то ведь такое совпадение…
Значит, для генерала все выглядело чуть иначе, чем планировал Лукаш. Грянуло в Штатах, и кто-то в этот же день приезжает к Олегу Даниловичу Колоухину. Совпадение? Нет, конечно, не поверит Колоухин в такое совпадение. Только-только собрался выслушать предложение, а тут – бац, и девальвация собственной значимости. Считал себя тузом, а оказалось – семерка. А потому что лох!
– Значит, я тебе предлагаю договор, – сказал Колоухин. – Ты мне рассказываешь, кто ты и откуда, а я тебе гарантирую быструю смерть. Жизнь обещать не стану, не люблю врать по мелочам, а быструю и, главное, безболезненную смерть – обеспечу.
«Так, генерал пытается взять себя в руки. Пока только пытается. Разговаривает с журналистом, будто уверен, что тот работает на Контору. Предлагает разговор двух профессионалов. Ладно», – подумал Лукаш и повторил это вслух:
– Ладно.
– Что ладно? – спросил генерал.
– Не хотите давать интервью – не нужно. Обойдусь, – Лукаш осторожно поставил инфоблок на диван подальше от себя. – Не очень и хотелось. Я могу встать?
Лукаш оперся ладонями о колени и начал подниматься. Быстро, но не слишком – тягучим плавным усилием.
– Сидеть! – приказал генерал. – Я сказал – сидеть!
– Да ну вас, в самом деле, – буркнул Лукаш, как человек, который отказывается верить, что в него могут выстрелить. Так бывает с непрофессионалами, им кажется, что выстрелить в человека сложно, что оружие на него направили только для того, чтобы испугать, заставить говорить или отдать ценности. Человек опытный знает, что пистолет вынимают для стрельбы. Но ведь журналист толком жизни не видел. Ну да, ранили его когда-то, если не врет. Он может себе позволить сомнения по поводу своей смерти.
Генерал выстрелил. В инфоблок выстрелил, как и предполагал Лукаш. Так доходчивее должно было получиться. Если бы в диван, то получился бы просто грохот и небольшая дырка в обивке. Стрелять в журналиста? Его ведь еще нужно допросить, между прочим, а пуля в ноге или плече кажется пустяком только в фильмах. Раненый может и вырубиться, в шок попасть, например. А инфоблок, разлетающийся на куски – это очень емкое и доступное послание для самого тупого человека. Даже для журналиста Лукаша.
Лукаш замер, согнувшись. Потом все-таки выпрямился.
Грохот выстрела, щелчок гильзы о стекло фотографии на стене. Резкая вонь сгоревшего пороха.
– Сидеть! – повторил Колоухин.
Распахнулась дверь, и в комнату влетел Сэм с пистолетом наготове.
– Что тут… у вас? – спросил Сэм.
– Ничего, – сказал генерал, не глядя на своего помощника. – Мы просто разговариваем…
– А-а… – протянул Сэм, опуская оружие. – А я думал…
Он не закрыл дверь, успел только повернуться, чтобы уйти на свой наблюдательный пост. То есть он как бы еще не ушел, но уже и не присутствовал. Нет, генерал не расслабился, но внимание его чуть рассеялось, особенно в тот момент, когда напуганный выстрелом журналист обреченно махнул рукой и стал садиться обратно на диван, так же опершись руками о свои колени. Очень естественное движение. Абсолютно достоверное.
Ноги Лукаша согнулись, Сэм шагнул через порог в другую комнату, Колоухин собрался вести разговор дальше…
Лукаш закричал. Истошно, с надрывом, в крике его звучал не просто страх – ужас, нечеловеческий ужас выплеснулся наружу с этим криком. Лукаш
