дополнительной защитой. Текст не только был написан фантастическими фоточувствительными чернилами, но и зашифрован.
Я не эксперт в истории криптографии, ни в коем случае, ибо мои интересы всегда лежали в иной области, и я быстро понял: мне не одолеть этого шифра. Однако я не смог воспротивиться искушению и попытался сломать код, в чем, как и следовало ожидать, нисколько не преуспел.
Система шифра была сложной. Я утверждаю это не потому, что не сумел с ней справиться со своими слабыми познаниями в криптографии, а потому, что так мне сказал специалист, настоящий гений. Англичанин. Знаешь, чем занимались все английские гении математики в 1944 году? Дешифровкой секретной информации немцев, закодированной с помощью машин «Энигма». Не знаю, известно ли тебе, но эти машины создавали столь сложные шифры, что для их обработки англичанам пришлось изобрести специальное устройство, трудившееся с эффективностью одновременно тысячи человек, но без эмоций, механически и неустанно. Устройство впоследствии назовут электронно-вычислительной машиной, и со временем их станут использовать во всем мире. Но в ту эпоху существовали единицы таких механизмов, первый появился в Англии, в секретных отделах службы разведки на Блитчли-Парк, а затем в США. Они относились к числу самых строго охраняемых военных тайн, о которой мне, однако, стало известно, поскольку упомянутый математик, мой старый друг, чье имя тебе знать необязательно, еще до начала войны рассказывал мне подробно о разработке и ближайших перспективах применения потрясающего изобретения. Понадобилась одна из таких чудо-машин для взлома кода Леонардо, ибо моему другу не удалось справиться с задачей самостоятельно. Это даст тебе ясное представление, насколько сложным он оказался, но его не смогли бы дешифровать не только современники Леонардо, но и прочие любопытные люди грядущих столетий, вплоть до появления компьютеров.
Получив ключ к шифру Леонардо, я смог, наконец, прочитать текст осмысленно, расценив это как благословение, как бальзам на душу. Заурядная бухгалтерская книга таила в себе генеалогию священного рода, как я ранее сообщал, начиная от эпохи Иисуса Христа до конца восемнадцатого века. У меня ушло больше тридцати лет на то, чтобы заполнить пробел именами, датами и географическими названиями, продолжая линию от последнего потомка, указанного в генеалогии, до ныне живущего. Многие церковные регистрационные книги, архивы мэрий и других общественных учреждений погибли в результате войн. Задача восстановить жизненный путь нескольких человек в рамках полутора столетий казалась практически невыполнимой. Фактически я почти окончательно потерял след и обнаружил его снова почти случайно на юге Франции. Но никогда, ни одной минуты за долгие годы поисков, я не сомневался в достижении цели.
И я сделал это. Я нашел его, Каталина. Я нашел прямого потомка династии в конце 1976 года. Да-да, нашел. Он живет в Мадриде, на улице Плотников, в доме под номером 2, первый этаж направо. Какое поразительное совпадение, не так ли? Ведь Иисус Назорей был сыном плотника. Я пришел посмотреть на него. Мне стоило нечеловеческих усилий не разрыдаться и не встать перед ним на колени. Его зовут Мануэль Колом. Простое имя, не правда ли, проще некуда? В 1947 году после Гражданской войны он попал в тюрьму и работал с другими заключенными на строительстве мемориала в Долине павших, чтобы сократить срок.
Когда я с ним встретился в середине семидесятых, он только что похоронил жену. В браке с ней у него родился сын, новый потомок Христа, который сможет продолжить Династию. Дети — благословение, верно? Хотя иногда они обманывают ожидания родителей.
Я обожал твою мать, но с самого начала знал: она никогда не поверит в правдоподобность всей истории. Поэтому я хочу открыть тайну тебе, дорогая Каталина. В отличие от моей дочери, ты всегда росла любознательной девочкой и задавала много вопросов. Поиск любой истины всегда начинается с простого вопроса. Кроме того, я получил знамение свыше. Я рассуждал так: родители назвали тебя Каталиной, именем твоей святой названа часовня в Жизоре, где я нашел рукопись да Винчи, и так же звали его мать. Скажешь, ирония судьбы? Обычное совпадение? Если так, то подумай: судьба — затейливая дама, и разве она не подтвердила мою правоту? Спасибо, дорогая Каталина.
56
После Рождества семья Сен-Клер отпраздновала еще одно радостное событие. Старшая дочь Ирен, девушка прекрасная и телом, и душой, выходила замуж за молодого человека, сына испанца, проработавшего много лет со своим родителем в Кале. Жизнь юношу не баловала. Он потерял отца, будучи еще очень юным, а мать умерла, едва произведя его на свет. Ему приходилось рассчитывать только на себя. Сначала он работал грузчиком в порту, потом юнгой, позже стал ходить на корабле в заморские рейсы и теперь вернулся, став капитаном. Он намеревался возвратиться в Испанию и поселиться в Барселоне, где все еще жила его родня, и наладить морскую торговлю с портами Средиземноморья, продавая каталонские ткани, ценившиеся очень высоко.
Отец Ирен относился прохладно к молодому человеку, звавшемуся Роберто Колом. Или точнее, он не питал теплых чувств к испанцам, считая их народом нетерпимых фанатиков. Конечно, подобная точка зрения тоже отдавала душком нетерпимости и фанатизма, но он был хорошим человеком, из тех,
