выздоровления. Он даже предлагал ей свою карету или лошадь. Сомнения и подозрения первых дней развеялись, и девушка прониклась доверием к пожилому человеку, прославленному художнику и другу Боттичелли, великого магистра тайного ордена, пытавшегося защитить ее с братом — с таким печальным результатом. Существовало, однако, одно обстоятельство…
— Синьор Леонардо, я не уверена, что жду ребенка, но я точно знаю кое-что другое и хочу вам рассказать об этом. Сначала, услышав голос Сандро Боттичелли в вашем доме, я решила — вы с ним заодно. Я не сообразила, что происходит. Когда меня держали в крепости Борджиа, этот предатель, Боттичелли, находился там же, строя свои козни. Я видела его однажды, когда пыталась убежать. Потом меня снова поймали, но я убеждена — это был он. Я прекрасно знаю его с детства, а кроме того, хорошо рассмотрела его лицо с галереи на втором этаже, выходящей в большой зал.
Боттичелли? Предатель? Леонардо не верил своим ушам. Бессмыслица какая-то. К чему Абигайль лгать? Но это известие казалось невероятным. И все же… По крайней мере стало ясно, почему она сбежала.
— Но… как… — пробормотал Божественный.
— Я надеялась, вы мне объясните.
— Нет, я не могу. Вы уверены? Это серьезное обвинение. Очень серьезное.
Абигайль посмотрела на Леонардо прямо и твердо правдивыми глазами: такие глаза не умеют лгать, а голос не привык фальшивить.
— Уверена.
Не в силах разобраться в хитросплетении событий, запутавшись, Леонардо решил вызвать Боттичелли. Божественный рассчитывал, что тот приедет в Винчи, ничего не подозревая. И Леонардо сможет расспросить его, захватив врасплох. Да, они дружили, но Божественному вдруг показалось: он не знал друга совершенно. Он также попросил брата Джакомо держать наготове оружие под сутаной, на случай, если потребуется его обнажить. Теперь приходилось во всем сомневаться.
Леонардо воскресил в памяти годы, когда их дружба с Сандро была особенно тесной. Те годы, когда оба они учились живописи в мастерской маэстро Верроккьо. Еще они мечтали вместе завести свое дело, открыв трактир, — перспектива, казавшаяся им тогда очень заманчивой. Жизнь преподносит сюрпризы. Сама жизнь является сюрпризом. Порой — и даже очень часто — неприятным. Могли Сандро превратиться в предателя и злодея? Как? Полно, ведь он как будто возглавлял орден, противостоявший злу и безнравственности, охранявший род Христа, ни более ни менее. Когда возникла серьезная опасность в лице Чезаре Борджиа, он обратился за помощью. Зачем? Зачем, если не для того, чтобы действительно спасти своих подопечных из лап нечестивого Борджиа? На эти вопросы мог ответить только он сам.
Сандро Боттичелли приехал на следующий день. Он вообразил, будто его присутствие необходимо в связи с болезнью Абигайль, поскольку раньше Леонардо настаивал, чтобы он не появлялся в Винчи, пока страсти не улягутся. Но, войдя в дом друга, Боттичелли сразу увидел девушку, сидевшую в кресле: выглядела она прекрасно. Возможно, тень печали еще омрачала ее чело, но ее вид не мог не порадовать, если вспомнить, в каком плачевном состоянии они вывезли ее из крепости Чезенатико.
— Я счастлив видеть вас в добром здравии!.. — с искренним чувством воскликнул Боттичелли, бросаясь к ней.
— Стоять! — резко приказал брат Джакомо.
Боттичелли остановился, повинуясь окрику, и на лице его отразилось глубочайшее изумление, отчего Леонардо растерялся еще больше. Его разум отказывался понимать. Наверное, не хватало какой-то важной детали, способной поставить все части головоломки на свое место.
— Что происходит? — встревоженно спросил Боттичелли. Он тем более ничего не понимал.
Леонардо предпочел высказаться без обиняков.
— Вели своему слуге подождать за дверью.
— Это не слуга, это…
— Не спорь, Сандро.
Боттичелли подчинился. Юноша, сопровождавший его, являлся одним из его лучших учеников и членом ордена. Он имел право услышать все, о чем пойдет речь. Художник терялся в догадках, зачем Леонардо понадобилось отсылать мальчика. Дождавшись, когда они останутся одни, Леонардо продолжал:
— Сандро, ты обратился ко мне за помощью, пытаясь спасти эту девушку и ее брата. Частично ты достиг цели. Он умер, но она с нами, вне пределов досягаемости Борджиа. Во всяком случае, в настоящее время… Ладно, дело сделано. Ты меня убедил. Ты привел весомые доводы. Я прочитал документы, открывшие мне глаза. Я теперь верю в высокое предназначение твоего ордена. Но в таком случае, выступая защитником справедливости, что делал ты в крепости Чезаре Борджиа? Что между вами общего? Чем ты там занимался, Сандро, друг мой?
Леонардо заговорил сурово, а закончил речь едва ли не жалобной мольбой. Сердце Боттичелли исполнилось страха, но лгать он не стал. В конце концов, он должен вести себя, как подобает мужчине, настоящему мужчине.
— Это не то, что ты думаешь. Нет. Я проявил слабость, как уже рассказывал тебе. Я выдал Борджиа тайну рода. Он шантажировал меня. Я испугался. Я не осмелился признаться тебе во всем. Прежде чем обратиться к тебе, я действительно находился в Чезенатико, признаю. С Борджиа. Как я раскаиваюсь!
