Вроде и грех – лгать, отец Александр уже просветил насчет десяти заповедей и, конкретно: «Не произноси ложного свидетельства…» Но ведь вроде не соврал. Разговор об этом в штабе был? Был. Говорили об этом офицеры? Офицеры. А то, что я – один из них, так кто об этом знает?..
Когда озадаченная новостями троица ушла, из кузова выпрыгнул Андрейка и стал засовывать нагайку обратно за голенище. Надо же, подстраховывал!
– Ну, командир, ты и шутник. Они же сейчас по всему фронту эту новость разнесут, сороки болтливые.
– Пусть. Может, после этого воевать лучше будут. А насчет шуток – вдруг и вправду так выйдет… – Гляжу на оторопелого казака и думаю, а не сболтнул ли чего лишнего. – Только это пока между нами, и больше – никому. Понял?.. А раз понял, давай-ка, разводи костерок, скоро обедать будем да отсыпаться. Ночка впереди бессонная…
Ближе к полуночи выбрались в окопы первой линии на то место, откуда отправляли группу, и стали ждать. Андрейке разрешил подремать после того, как оборудует позицию для своего любимого мадсена, и предупредил, что через час поменяемся. Тот быстренько расчистил себе сектор для стрельбы и улегся на охапку сорванной травы. Вот так вот: солдат спит, служба идет. Хотя это я немного ерничаю. Спит чутко, от малейшего чужого шороха проснется – и сразу за пулемет. Уже проверяли…
Шорохи раздались совсем не с той стороны. По окопу, крадучись, подошли несколько фигур, и первая хриплым шепотом осведомилась, где тут командир охотников. Так же шепотом называю себя, «гость» докладывает, что ефрейтор Пашкин с десятком солдат прислан на усиление. Значит, ротный все-таки расщедрился и дал людей. Это – хорошо. А голосок-то – знакомый. Утренний знакомец пожаловал. Сейчас будем веселиться!
– Ну, что… дядя… пришел жетоны германские добывать?
В ответ изумленная тишина, и только через полминуты раздается:
– В-ваше благородие… Так эта… с вами мы днем разговаривали?..
– Со мной, со мной.
– Так мы эта… Прощеньица просим… Не знали мы… Погонов-то на вас не увидеть было…
– А если не видно, то и буром переть надо?.. Ладно, проехали.
– Так что, не сердитесь, вашбродь?
– Нет, не сержусь… Сколько народу привел?
– Десяток, сам – одиннадцатый. Все с ружьями… И с патронами. По десятку на человека.
– Что, так и воюете под счет? Ни больше выстрелом, ни меньше?
– Да у нас и винтовок на всех не хватает. Треть народа в роте пустыми ходют. А начальство все обещает и обещает. Только все без толку.
– А винтовки, Пашкин, вон там лежат, шагах в ста, у гансов в окопах. И патронов там – завались.
– Странно вы как-то говорите, вашбродь, – «гансы»… Дык ведь у них энти винтовки ешо отобрать надоть.
– Нужно. И прибить ганса нужно перед тем, как оружие забрать. И сделать это тихо, чтоб другие не чухнулись. У нас вот пополнение пришло, на восемьдесят человек – десяток берданок. За последние две недели почти у всех трофейные винтовки появились. И ведь каждый сам себе оружие добывал. А вы чем хуже?.. Не знаешь, как сделать? Сейчас попробую объяснить…
Разговор шел долго, на часах было уже начало пятого, небо за спиной стало сереть. Вдруг как-то, скорее интуитивно почувствовал, чем услышал шорохи в утренних густых сумерках. Прерываем беседу, прислушиваемся… Есть! Ползут, родимые! Хлопаю Андрейку по сапогу, тот моментально просыпается, сразу врубается что к чему, занимает свое место у пулемета. Шорохи слышатся все ближе и ближе… И тут неожиданным грохотом по ушам доносится взрыв гранаты в стороне немецких окопов. Пауза, в которой явственно слышен опознавательный «чирик», затем пара пистолетных выстрелов, еще один взрыв, хаотичная ружейная трескотня, даже пулемет свое слово добавляет… В окоп сваливаются двое казаков, волокущих «языка», затем – Сергей Дмитриевич и еще двое станичников… Стоп!!!.. А где еще один?!
– Сергей Дмитриевич, где Митяй?!
– Командир, он остался нас прикрыть. На последнем окопе германцы тревогу подняли, за нами сунулись. Мы с пленным бы не ушли… Я ему люгер отдал и две обоймы…
Казаки кивают головами в подтверждение его слов. Невдалеке темнота все еще освещается вспышками, слышны выстрелы, гранатный взрыв… И вдруг все затихает! Несколько отдаленных воплей гансов, и – тишина. Оглушающая до боли в ушах… Митяй… Что я теперь Михалычу скажу?.. Что?.. А то, что или вытащили, или отомстили!..
– Прапорщик Оладьин! Ваша задача – в любом случае доставить «языка» в штаб! Остаетесь здесь, с вами… Вот он! – Киваю на ближайшего казака. – Мы – за Митяем!.. Андрейка, дуй в машину, тащи шашки… Хотя нет, отставить!.. – Взгляд падает на одного из солдат, присланных в усиление. Точнее, на лопатку, висящую у него на ремне. То, что надо! Где там ефрейтор? – Пашкин, сколько лопаток у твоих солдат?
– Дык, семь штук…
– Давай сюда пять, только – живо!
Пока собирают лопатки, отстегиваю шашку и протягиваю ефрейтору:
