офицера или фельдфебеля. Они будут прочесывать окрестности, не удаляясь слишком далеко, и отбивать нападения партизан, если те осмелятся атаковать. Остальных разбиваем на две группы и, начиная с южного фланга, от реки Пилица, прочесываем все подозрительные лесные массивы по обеим сторонам Равки, постепенно поднимаясь на север. Особое внимание следует уделять правому берегу. Если мы отрежем им путь на восток, на соединение со своими, то тогда они будут вынуждены нападать на обозы, чтобы не подохнуть с голоду. И здесь мы сможем подготовить им ловушку. Да, учтите, что они могут разбиваться на группы по пять человек, причем каждая может действовать самостоятельно. Этим и объясняется их высокая мобильность.
– Откуда такие сведения, герр гауптман? – Зайгель вопросительно поднял брови.
– На этот вопрос я пока не могу вам ответить! – Ответ прозвучал неожиданно резко. Неловкая тишина на секунду повисла в комнате. Потом лёйтнант, блеснув белозубой улыбкой, постарался свести все к шутке:
– Ну, что ж, пять, – это даже удобно. Одна обойма – одна группа…
Глава 17
Штабс-капитан Волгин слушал прибывших в лагерь разведчиков очень внимательно. После расставания с отрядом Гурова они дошли до Сохачева, рванули мост через Бзуру вместе с проходившим поездом и ушли немного восточнее города на дорогу, ведущую к Варшаве. Там, в пяти верстах, в густом лесу устроили лагерь, и вахмистр Митяев разослал своих станичников на разведку. Вернулись еще не все, но последняя пара принесла интересную информацию. На дороге, по которой постоянно снуют автомобили и повозки, они нашли развилку с парой германских солдат, расположившихся возле будки, сколоченной, как видно, из заранее подготовленных щитов. Казаки умудрились незаметно пройти пару верст вдоль свеженаезженной колеи, и оказалось, что там за небольшим ельником расположился какой-то странный склад. Описать, что там хранится, разведчики не смогли, сказали только, что сделаны навесы с опорами из свежеспиленных елок, хвоя которых использовалась для крыши, вокруг них насыпан земляной вал и стоят столбы с колючей проволокой. Охрана присутствует в большом количестве, казаки заметили даже два пулемета в оборудованных гнездах. Рядом со складом стоят несколько палаток, полевая кухня, а неподалеку – даже сортир на несколько посадочных мест.
Увидев, что Митяев задумался, Волгин подсел к нему поближе. Положение «свадебного генерала» его совсем не устраивало, хоть казаки и приняли его как своего. Штабс-капитан прекрасно понимал, что этим он в основном обязан подпоручику и, в гораздо меньшей степени, – себе и общим воспоминаниям о прошлой операции, и поэтому хотел сам завоевать авторитет у разведчиков. Может быть, после этого его не будут мучить воспоминания о первой неудачной вылазке в тыл германцев. Тогда он представлял себе партизанскую войну немного иначе, в стиле лихих набегов Дениса Давыдова, за что вскоре и поплатился. Теперь же, посмотрев на действия гуровских бойцов, он понял, насколько поверхностно он тогда судил о предстоящем рейде. И, самое главное, он вдруг страстно захотел стать таким же, как они. На первый взгляд, обычные казаки и солдаты, каковых штабс-капитан перевидал за свою долгую службу бесчисленное множество, тем не менее, все бойцы Гурова чем-то неуловимо отличались от общей безликой солдатской массы… А может, в этом-то и заключается различие?! Они – не безликие Ваньки, Петьки, Кольки и Сашки. Каждый из разведчиков обладал своей индивидуальностью, но в группе они работали, как единый организм, дополняя друг друга. И, если у кого-то что-то не ладилось, другие, не задумываясь, приходили на помощь. Бойцы понимали друг друга буквально с полувзгляда. И Иван Георгиевич Волгин, штабс-капитан Российской императорской армии, очень хотел стать таким же бойцом, как и те, кем он якобы командовал и с которыми сейчас обсуждал дальнейшие действия…
– Судя по тому, братцы, что вы рассказали, там находится германский артиллерийский парк. – Видя непонимание в глазах слушавших, Волгин объясняет: – Это такой большой склад, где хранятся запасные стволы и другие запчасти к орудиям, снаряды, в общем, все необходимое для снабжения, обслуживания и ремонта пушек.
– Это скока ж там добра лежит-то. Вот бы рвануть все к… на хрен, – выпустив облачко махорочного дыма мечтательно произносит один из командиров «пятерок».
– Ага! Тама охраны тож немало будет, – вступает в разговор один из разведчиков. – Мы с Тимофеем не меньше двух взводов колбасников насчитали. Тут с умом делать надо-ть…
Казаки, сидевшие вокруг костерка, обсуждали способы проведения диверсии, не находя пока оптимального варианта. Митяев, казалось бы, витал мыслями где-то далеко, неторопливо попыхивая самокруткой и не принимая участие в общем разговоре. Кто-то из казаков вполголоса затянул «Наши жены – пушки заряжены…». Услышав строчку из песни, вахмистр вдруг повернулся к штабс-капитану и задал неожиданный вопрос, громко прозвучавший среди внезапно наступившей тишины:
– Вашбродь, вы, грят, в конной артиллерии служили? Из германской пушки стрелять смогёте?..
Замешкавшийся Волгин не смог сразу взять в толк, к чему тот клонит. А когда догадка молнией мелькнула в мозгу, он поразился простоте решения, казалось бы, почти неразрешимой задачи. И с каким-то радостным воодушевлением ответил:
– Конечно, это не трудно! Только вам, казаки, придется за орудийный расчет поработать. Я потом скажу, кому что делать… А для начала нужно эту пушку где-то найти.
– Ну, придется, – так придется. Не развалимся. – Вахмистр весело и азартно улыбнулся и тут же отправил две группы на поиски подходящей жертвы…
Едва краешек неба на востоке начал светлеть, отряд снялся с места и направился к биваку германской батареи,
