людям не двигаться!
Бандит тихо рассмеялся и издевательски как-то приказал:
– Не двигайтесь, не нервируйте суровую маленькую леди.
Мне было очень страшно, но я понимала, что нужно договориться, правильно обрисовать сложившуюся ситуацию, заставить их уйти.
И, сжимая рукоять пистолета, я сказала:
– Мне кажется, вы недооцениваете угрозу. Давайте я вам сейчас все объясню.
– Давайте, – дозволил бандит.
Судорожно облизнув пересохшие губы, я, стараясь говорить отчетливо и так, чтобы мой голос не дрожал, начала:
– Вы вломились в наш дом. Ранили папу. Угрожали ему и… Вы вломились в наш дом, если я вас застрелю, меня в суде оправдают, потому что вы…
– Вломились в ваш дом, – насмешливо произнес мужчина со светящимися глазами, перебив меня.
И вдруг, и правда как в кошмаре, он подался вперед, оказавшись неожиданно очень близко, так что дуло моего огромного пистолета уперлось в его черную рубашку, и прошептал:
– Ты неглупая девочка, более того – отчаянно смелая, я ценю это и уважаю таких противников, но, Манзи…
– Я Мадди! – возмутилась неожиданно.
– Манзи, – все так же шепотом повторил бандит. – Тебе больше подходит Манзи – цветок. Я буду называть тебя именно так. Так вот, Манзи, если ты сейчас выстрелишь, мои люди растерзают тебя, разберут по косточкам, разрежут твой живот так, что из него все вывалится на пол. Это будет грязная и отнюдь не героическая смерть. Очень не советую тебе стрелять, качина.
Я молча передернула затвор.
Глаза бандита засветились сильнее, а затем он неожиданно вновь вернулся в кресло. Но меня такой поворот событий не устраивал вовсе. Мне было важно, чтобы они ушли. Взяли и ушли и оставили нас в покое.
Подумав, я сказала:
– Вы сейчас прикажете всем вашим людям убираться вон. А потом, когда они уйдут, я выпущу вас. Вот так мы и поступим, и все останутся живы.
Ответом мне была мрачная тишина. Никто не двигался, но я расслышала глухой папин стон.
– Какая отважная куколка, – проговорил низким хриплым голосом главный бандит.
Остальные молчали. Никто даже не пошевелился.
И я сорвалась, угрожающе качнула пистолетом и закричала:
– Ну! Приказывайте им! Или вам жить уже надоело, мистер?!
Он вдруг тихо рассмеялся.
Этот смех так странно прозвучал в погруженном в напряженное безмолвие доме. Странно и неестественно. И оборвался так же неожиданно.
Затем прозвучали тихие слова, изменившие всю мою жизнь:
– Ты так любишь папу, Манзи?
– Я – Мадди. Да, люблю. И маму. И сестер и братьев. Убирайтесь из нашего дома!
Но вместо этого странный бандит со светящимися глазами слегка подался вперед и спросил:
– А ты готова отдать жизнь за своего… отца, девочка?
Не задумываясь ответила:
– Да.
Но даже если бы подумала, ответ остался бы прежним.
Бандит вновь тихо рассмеялся и продолжил:
– Уверена?
– Да!
И снова раздался тихий смех, а затем он произнес:
– Есть решения, за которые нужно нести ответственность, Мадди, ты только что приняла такое решение. Я уважаю отвагу и смелость, я ценю готовность бросить вызов, поэтому твой… отец останется жив. В обмен на твою жизнь.
И он поднялся, а стоящий у стены бандит издал тихий вой, последствием которого стал сбежавший по ступеням со второго этажа шестой бандит. И они все ушли, не оглядываясь, а я все так же стояла, нацеливая на них пистолет, только руки дрожали все сильнее.
Главный же, когда его подельники вышли, остановился в дверях и повернулся ко мне. Его светящиеся глаза, казалось, прожигали меня насквозь.
Он произнес:
– Я принесу тебе подарок. В твой день рождения. Не приглашай гостей, Манзи.
– Я – Мадди! – снова сорвалась на крик.
