Внезапный душевный порыв заставил меня положить руку на надгробие Джулии. Я сам не понял, откуда было это желание, но оно было таким сильным, что я не смог сопротивляться и сделал это.
Камень был теплым. Таким же теплым, как и моя собственная кожа. Это было так странно, потому что в склепе было холодно и сыро. Казалось, кто-то нагрел его. Я провел пальцем по надписи с фамилией и годами жизни.
«Джулия, помоги мне узнать тайну твоей гибели…» – прошептал я.
Вдруг за моей спиной раздался слабый шорох, и, ожидая увидеть того таинственного незнакомца, я резко обернулся и почувствовал, как у меня перехватило дыхание.
Прямо передо мной в дверном проеме парила маленькая, худенькая фигурка девочки, одетой в белое старинное платье. Фигура как бы висела в воздухе над землей, ее окутывал туман, лицо было нечеткое и расплывчатое, но можно было различить, что оно принадлежит маленькой девочке, светлые волосы немного колыхались, одета она была в шелковое белое платье, застегнутое до самого подбородка на пуговицы.
Мои ноги словно одеревенели. Я не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, и даже дышать стало как-то сложно.
– Джулия? – только и смог я вымолвить, тихим голосом.
Глава 18
Встреча с призраком
Привидение продолжало парить в воздухе прямо передо мной. Светлое платье почти сливалось с неестественно бледным цветом кожи. Мне показалось, что губы девочки движутся, как будто она что-то говорила, но кто-то выключил звук. Я не мог разобрать слов, в ушах у меня стоял звон. Дикий ужас сковал каждую мышцу моего тела. Затем фигура девочки внезапно опустилась ниже и уселась на один из нижних саркофагов. Теперь она находилась на одном уровне со мной. Платье так сильно облегало ее тело, что мне показалось, что ей трудно дышать. Ну, или было при жизни трудно дышать. Она положила голову на руки. Плечи ее затряслись, как будто она плакала. И тут мой страх стал таять. Я понял, что нечего бояться ее, она не собиралась делать мне ничего плохого, и она не хотела меня напугать, просто она испытывала жуткую боль и страх. Я не сомневался, что своим прикосновением я как-то сумел достучаться до нее.
«А вдруг я смогу ей помочь, – подумал я. – Может быть, она и является мне, потому что думает так же. Как же мне с ней поговорить?»
Я откашлялся для пробы. И услышал звук. Так, хорошо, голосовые связки работали, и я мог говорить.
– Джулия, милая, это ты? – решил попробовать наладить я диалог. Собственный голос показался мне ужасно смешным, он был дрожащий, и какой-то сипловатый.
Услышав мои слова, девочка подняла голову. Губы ее задвигались, но я не услышал ни звука. Мое сердце учащенно забилось, и я спросил:
– Я не слышу тебя. Что я должен сделать, чтобы тебя услышать?
Девочка немного помолчала, а потом снова попробовала заговорить. Видимо, она набиралась с силами. Каждое слово давалось ей нелегко.
– Джул… Джулия, – ответила она почти шепотом.
– Джулия Легар? – уточнил я, и девушка немедленно кивнула. – Ты хочешь мне что-то сказать про свою смерть?
Джулия вновь кивнула. Мне казалось, что мое сердце сейчас разорвется – я так близко был к разгадке тайны ее смерти. Может быть, через несколько секунд я все узнаю!
– Что? – снова спросил я. – Что ты хочешь мне рассказать?
Лицо Джулии сморщилось, будто бы от страшной боли. Ее всю затрясло.
– Мне страшно, – всхлипнула она, зарывшись лицом в ладонях.
– Милая, почему тебе страшно? – спросил я.
– Потому что я одна, совсем одна.
– Я знаю, – ответил я. – Ты была одна, но сейчас я с тобой, расскажи мне, что случилось тогда, в 1847 году.
Плечи призрака вновь затряслись от рыданий.
– Джулия, тебя убили?
Она подняла заплаканное лицо.
– Я думала, они меня не видели, я не хотела ничего говорить, – произнесла она дрожащим голосом.
– Я тебе верю, – мне стало так жаль бедного ребенка, что мой страх окончательно улетучился. Бедное дитя, она прилично настрадалась при жизни, так и после смерти никак не обретет покой.
– Ты скажешь мне, что все-таки случилось? – снова спросил я. – Джулия, мне нужна твоя помощь.
Она вновь уронила голову на ладони и произнесла:
– Я не могу, я боюсь.
– Боишься? – переспросил я, чувствуя, как бешено бьется мое сердце. Значит, мой журналистский нюх меня не обманул, девочка умерла не своей
