— А я вижу худенькую малышку лет восьми с длинными волосами и грустными глазами. Но она очень решительная. Никому не даст в обиду свою мамочку. — Охранница кивком указала на бабу с желтыми дредами. — И я ей мешать не стану. В инструкции ничего не сказано про то, что я обязана мешать ангелу-хранителю охранять человека.
Несмотря на грубую речь, я была согласна с охранницей.
— Она много пила. Это могло как-то повлиять?
Охранница пожала плечами.
— По идее, за первую неделю весь алкоголь должен был выветриться. Я никогда не говорю «никогда», но я такого сроду не видела.
— А вы служите надзирательницей?..
— Уже двадцать три года. У меня за плечами две федеральные тюрьмы, две тюрьмы штата и вот теперь эта. Здесь лучше всего. Тут меньше всего отъявленных паршивок, кого бы из себя ни корчила наша Златовласка. — Охранница едва заметно зловеще усмехнулась. — Побывала на лопатках, засранка. Может, охолонет теперь. А мне весело глядеть, как ее отделывает эта девчушка. — Она покачала головой. — Вот только, к сожалению, я пока так и не поняла, что не так с твоей мамочкой. — Она устремила взгляд на мою мать. — Это место ее убивает, и я просто не знаю, кто бы с этим мог что-то поделать.
Я посмотрела на маму. Сердце разрывалось при виде ее осунувшегося лица и погасших глаз.
Глава 7
Лейтенант Роджерс, надзирательница из южного блока, пообещала отнести наши поздравительные открытки в камеру моей матери, когда та «будет лучше себя чувствовать». Потом я пообещала бабушке, что обязательно переговорю с начальником тюрьмы — сейчас его не было на месте, — и отвезла ее домой. Мы должны были добиться, чтобы для мамы что-то сделали. Для меня она, когда пила, была сродни нескончаемому геморрою, но уже лучше бы она пила, чем видеть ее такой.
Наконец я отправилась в Берчвудз — всего-то через час после того, как я позвонила Гвен и спросила, сможет ли она меня дождаться. Она согласилась подождать меня и даже не отчитала в завуалированной форме на предмет пунктуальности и уважения к чужому времени — а она это умела. Значит, дело и впрямь было серьезное.
Бормоча молитвы, я подъехала к пропускному пункту. Ворота охранял не кто иной, как Джерри.
Вот уж везет так везет.
Он открыл дверь своей будки и знаком велел мне остановиться. Я не разговаривала с Джерри со времен появления Эйрены. Я не сомневалась, что он будет хотя бы смущен. Джерри был в то время начальником охраны клиники, а потом, после суда, он меня люто возненавидел. Вдобавок его понизили в должности, и он опять стад простым постовым на воротах. Но может быть, если бы мы с ним оба сделали вид, что ничего не было, мы смогли бы снова поладить. Я, по крайней мере, была готова попробовать.
Я опустила стекло в дверце. Солнце клонилось к закату, но кожу еще покусывало. Я постаралась не высовываться, чтобы не обгореть.
— Добрый день, Джерри. Меня ждет доктор Тэлберт.
Последовала настолько долгая пауза, что я была вынуждена посмотреть Джерри в лицо. Он поджал губы и скрипнул зубами.
— Селия…
Он произнес мое имя таким тоном, что мне стало не по себе.
— Послушай, Джерри. Ты не должен извиняться. Я понимаю, что тобой манипулировали. Но это не было…
У меня челюсть отвисла.
— Никто мной не манипулировал. Я сам вызвался помочь тебя прикончить. И снова это сделаю, если выпадет такая возможность.
Ничего себе… Я не ослышалась?
— Ты только что угрожал мне убийством? Я могу добиться, чтобы тебя за это арестовали. Я не бессмертная. Просмотрят запись с камеры — и ты под судом.
Джерри с маниакальным злорадством оскалил зубы.
— А я отключил запись.
Я рывком распахнула дверцу, выскочила из машины и оттолкнула Джерри к двери караульной будки. Я навалилась на него с нечеловеческой силой, но
