Мой брат невесело хмыкнул.
— Все будет немножко иначе. Людям, чтобы отослать демона в ад, нужны молитвы и ритуалы. Но мы в силах обойтись без них.
Он протянул руку, и Айви переплела свои тонкие золотистые пальцы с его пальцами. В тот же миг они расправили крылья по всей ширине комнаты, отбросив тени на стены. Остальные потрясенно смотрели, как распростертые крылья вспыхивают, образуя вокруг облако. Тела ангелов мелодично загудели и чуть заметно вознеслись над полом. И тогда Габриель заговорил:
— Во имя Господа нашего Христа и всего святого я приказываю тебе удалиться. Верни эту земную плоть в руки Господа и ползи в огненную яму, где тебе место.
Голова демона задергалась, словно в припадке. Облако золотистого света ползло к нему — прекрасное для человеческого взгляда, но смертельное для посланцев тьмы. Демон попытался прорваться мимо моих родичей, но сила света отбросила его назад. Тогда демон бросился на пол. Когда светящийся туман окутал его, тело сестры Мэри испустило из ноздрей дым и зашкворчало, словно мясо на жаровне для барбекю. Молли в ужасе разинула рот и попятилась, зажав уши, чтобы не слышать придушенных воплей демона. Ксавье тоже побледнел и сглотнул слюну; лицо его выражало боль. Тело на полу напряглось, вскинулось в жестокой конвульсии. На животе сестры Мэри вздулся пузырь, продвинулся вверх, к груди; из нее словно произрастал ужасный гриб. Ксавье скривился, расслышав сквозь стоны и тяжелое дыхание жуткий треск ребер. Теперь вздувалось уже горло женщины, а потом рот ее вдруг широко открылся, и монахиня начала давиться и булькать. Айви с Габриелем сосредоточились, их сияние обвило шею сестры… Густая, черная, дымящаяся жижа выплеснулась из ее открытого рта и дохлой рыбиной шлепнулась на пол.
Айви уронила руки, втянула крылья и устало опустилась на колени, а Габриель склонился над лежащим женским телом. Освободившись от ядовитой твари, державшей ее в заложницах, сестра Мэри резко переменилась. Злобная мина сменилась выражением покоя, несмотря на наверняка мучившую ее боль. На избитом, покрытом ссадинами лице распахнулись светлые голубые глаза. Молодая женщина освобождено вздохнула и уронила голову на плечо. Габриель озабоченно коснулся ее горла, нащупывая пульс. И оглянулся на Айви.
— Плохо дело.
Сестра подплыла к нему, и они вместе принялись трудиться над монахиней. Габриель исцелял телесные раны, Айви же тянулась вглубь, стремясь вернуть здоровье душе женщины и возвратить ее Богу. Я даже представить не могла, в каком состоянии пребывает душа, многие месяцы делившая одно тело с демоном. Она, должно быть, изуродована почти до неузнаваемости, и если кто и мог ей помочь, то именно серафим. Я смотрела, как под руками Габриеля сходят с женского лица синяки и припухлости. Он провел пальцами по губам, и ранки закрылись. Сестра Вера поспешила к подруге с мокрой тряпицей, стерла кровь с ее подбородка. Когда Габриель отнял руку, я увидела, что и зубы сестры Мэри восстановились. Брат не оставил ей ни одной телесной памятки о пережитой пытке. Но исцеленное тело по-прежнему было неподвижно. Айви все так же склонялась над ним, плотно сомкнув веки. Тело моей сестры дрожало от напряжения, и Габриель опустил ладони ей на плечи, помогая удержаться. Вернуть душу от грани смерти — тяжелая работа даже для такого сильного ангела, как Айви, и я видела, что сестре Мэри, может быть, уже не помочь. Почти невозможно вернуть душу, на которую смерть предъявила свои права. Душа принадлежит смерти, пока ее не возьмет либо небо, либо ад. Если же никто не востребует ее, душа будет подобно мусору сброшена в лимб.
Я знала: Айви сейчас спускается по тоннелю подсознания Мэри Клер и зовет ее вернуться, пока не стало слишком поздно. Разум женщины, оскверненный так долго обитавшим в теле злом, представлялся мне клубком червей. Все видели, как близка к женщине смерть. Она словно покачивалась на краю, не смея вернуться в страхе перед новыми мучениями. Тоннель смерти высасывает из вас жизнь, он желает, чтобы вы поддались, уступили. Конечно, тьма не могла коснуться моей сестры, но отнимала силы, и пребывание в зараженном сознании монахини еще на ней скажется.
Прошла целая вечность, и наконец веки женщины дрогнули и открылись. Только тогда Айви прерывисто втянула в себя воздух, будто ныряльщик, слишком долго пробывший под водой.
— О, слава Богу! — вскричала сестра Вера. — Благослови вас Господь! — Она крепко обняла приподнявшуюся и изумленно озирающуюся монахиню. Теперь я рассмотрела, как та молода. Чистое лицо, россыпь веснушек на носу.
— Что?.. Что случилось? — выговорила девушка и подняла руку к колтуну волос, выпачканных кровью.
У сестры Веры отвисла челюсть.
— Она не помнит?
— У нее шок, — объяснил Габриель. — В ближайшие несколько дней память будет возвращаться обрывками и кошмарами. Ей понадобится ваша поддержка.
— Конечно, — горячо ответила сестра Вера. — Все, что нужно!
— Сейчас отведите ее в душ, — велел мой брат. — И уложите в постель. — Он обвел взглядом разгромленную комнату. — Найдется для нее место, пока эту грязь отмоют?
— Да-да, — забормотала себе под нос сестра Вера, — я скажу Адель, чтобы постелила… — Она посмотрела на Айви с Габриелем. — Не знаю, как вас благодарить. — Глаза ее снова наполнились слезами. — Я думала, что навсегда потеряла ее, но вы вернули нам сестру и как никогда укрепили нас в вере. Примите нашу бесконечную благодарность.
