Стихи

выступать резко против правительственной верхушки, как это делал, например, Салтыков-Щедрин. Алексей Михайлович сам признается в этом:

Мне скажут: «Что ж лиру
Ты держишь под мышкой?
Ну гаркни сатиру
С гражданственной вспышкой!»

Сатира, сатира —
Великое дело!
Но сильных бы мира
Моя не задела.

В пылу вдохновенья
Попробуй-ка, ухни,—
Сейчас на съеденье
В цензурные кухни. («Скерцо»)

Действительно, цензура беспощадно расправлялась с литературными произведениями, бичующими «царские порядки». Но дело не только в ней. Цензура существовала и для Щедрина не в меньшей, а в большей степени. Но если Щедрин глубоко понимал причины неблагополучия социальной действительности, что, по верному выводу Л. А. Плоткина,[7] открыло перед художником необозримые дали, позволило с особой отчетливостью видеть все бедствия, все горе человеческого неустройства, помогло осознать бессмыслицу и обреченность существующего строя жизни необходимость коренных перемен, то Жемчужников не поднялся до уровне передовой демократической интеллигенции, не понимал причин всех зол и бедствий в России. Он не мог понять:

..почему ж досель и сердцу, и уму
Так оскорбительно, так тесно?
Так много льется слез и крови? Почему
Так все запугано, что честно?

(«Почему?»)

В стихотворении

«Ты на земле, — я вижу, друг, — Не легкомысленный прохожий»

он пишет:

Ведь почва тощая, сухая
Небесной влаги больше пьет,
Чем пресыщенная до края;
А меж людей — наоборот.
Из них едят лишь те, кто сыты.
Что ж это значит? Почему?
Явленья этого уму
Еще законы не открыты.

А законы «явленья этого» уже были открыты. В России поднимал свой голос рабочий класс. Но революционно-настроенный народ пугал поэта. Идея общественной справедливости у Жемчужникова абстрактна, лишена твердого базиса. Именно поэтому он не понял революционных событий 1905 года.

Последнее десятилетие своей жизни Жемчужников прожил на Тамбовщине. Старожилы помнят, как с палочкой в руке прогуливался он по улицам Тамбова подолгу стоял на крутом берегу Цны, любуясь заречными далями. Алексей Михайлович часто бывал в Кирсанове и Ильиновке, в имении старшей дочери Ольги Алексеевны, вышедшей замуж в семью Баратынских, где была еще свежа память о замечательном поэте пушкинской плеяды Евгении Абрамовиче Баратынском. Как и Баратынский, Л. М. Жемчужников любил уединенные места. Несмотря на преклонные годы, он часто бродил с ружьем по полям, дубравам и рощам. Десятки стихотворений посвятил Алексей Михайлович родной природе, которую любил теплой и трогательной любовью.

Он не может равнодушно наблюдать за ходом русско-японской войны.

Когда бы сердце не щемило
От этих ужасов войны,
Как бытие мне было б мило
Без всяких прелестей весны.

(«Возвращение холодов»)

В начале марта 1908 года А. М. Жемчужников написал последнее свое стихотворение — «Льву Николаевичу Толстому». А через две с половиной недели — 7 апреля по новому стилю — он скончался.

Жемчужников нам дорог тем, что он в тяжелое для родины время выступал против социальной несправедливости, в защиту простого народа, что он был патриотом своего отечества.

В Тамбовском областном и Кирсановском городском краеведческих музеях хранятся томики стихов Алексея Михайловича Жемчужникова, многочисленные семейные фотографии, его портрет, написанный замечательным русским художником К. Е. Маковским, который близко знал поэта, уникальный бюст Козьмы Пруткова, созданный неизвестным скульптором по литографии Л. М. Жемчужникова, А. Е. Бейдемана и Л. Ф. Лагорио. Рукописный фонд Алексея Михайловича Жемчужникова собран в Центральном Государственном архиве литературы и искусства СССР в Москве.

Б. Илёшин.

Редактор Г. И. Михалева

Художественный редактор Г. В. Дергаченко

Переплет художника П. И. Мощенко

Технический редактор В. Н. Попов

Корректор А. Н. Дружкина

Сдано в набор 5/111-1959 года. Подписано к печати 7 VII. 1959 г.

Формат бумаги 60x92/32. Печ. л. 10 Уч. — изд. л. 8,5

Тираж 30 000 экз. НЛ 05222 Изд. № 75. Заказ тип. № 701.

Цена 4 руб. 20 коп.

Типография № 1 г. Саратов, проспект Кирова, 27

,

Примечания

1