гвоздей относятся к крестному подвигу Спасителя. Поэтому она распорядилась все найденные гвозди расплавить и выковать из полученной массы гвоздей размером поменьше, а числом побольше. Чтобы распределить на многие приходы, в разные епархии.
– Принято считать, что она действительно так и сделала. Как же решил распорядиться своей великой реликвией ты?
Карл повернулся к свите. Ему и Папе поднесли два небольших одинаковых ларца, богато украшенных драгоценными камнями.
– Я приказал моему кузнецу расчленить реликвию. Самый наконечник я взял себе. Буду носить его на сердце и моим наследникам заповедаю. Остальное разрублено на две части. Они находятся в этих ларцах.
В знак глубокой признательности за поддержку я решил сделать святой церкви приношение. Предлагаю тебе выбрать из этих двух ларцов один. Второй я сделаю главной реликвией императорского престола новой Великой Римской империи.
Папа протянул правую руку по направлению к одному из ларцов. Ларец тут же был поднесен почтительно поближе, так, чтобы Папа сам мог его открыть. Тот его медленно приоткрыл двумя откровенно подрагивающими руками. Невольная слеза скользнула по щеке понтифика. Наконец он оторвал взгляд от темнеющего на атласе металлического осколка, изъеденного местами ржавчиной, и спросил:
– Как ты собираешься распорядиться той частью, которая предназначена тобой для империи?
– Это ведь прямое наследие единой империи великого Константина. Думаю, я поручу сделать из этого обломка новый целый наконечник. Не нужно непосвященным знать все детали. Новый наконечник будет содержать всю эту часть настоящего, исходного и поэтому будет освящен благодатью. Украшу его богато. И, если будет на то воля Божья, то станет этот наконечник парадный предметом гордости и поклонения, как мост между старой и новой империей, как великая священная реликвия нового императорского престола. Будут меняться династии, но империя должна стоять в веках.
– Вспоминаю высказывание одного твоего великого предшественника, императора Марка Аврелия: «Ценность человека определяется предметом его устремлений». Ты действительно великий человек.
Папа сделал какой-то малозаметный знак, и вдруг божественные звуки органа заполнили зал. Папа и император встали. Мозаичное огромное окно в стене собора перед ними вдруг вспыхнуло яркими красками. Взошедшее в эту минуту солнце возвестило о начале нового дня новой Великой Римской империи.
Глава 24
Борт самолета рейса Иpaклион – Вена
«Ну вот, совсем зря спал. Ничего не увидел. Совсем ничего. Хоть бы какой намек, что же Годзилла со мной в конце концов сделает… – такими были первые, еще неясные мысли Пака после пробуждения. – Сейчас я открою глаза. А Ее нет. Но все равно я чувствую Ее сегодня близко, очень близко. К чему бы это?»
Как только самолет начал снижаться, подсознание уверенно вытащило Пака из его сна. Теперь он неспешно открыл глаза. «Так, сначала взгляд в окно. Надо же, как повезло. Видимость сто процентов. Это очень хорошо.
Что еще видим за окном? До земли еще километров семь? Нет, пожалуй, где-то шесть. Вовремя проснулся. Примерно осталось еще минут десять до включения табло. Хорошо. Можно сказать, отлично. Времени навалом. Тогда пока поглазею на публику. Все ли на месте, как себя ведут».
Пак, как бы потягиваясь, повел взглядом вокруг и осмотрел весь небольшой салон бизнес-класса. Все пассажиры были на своих местах. Самый маленький из них ползал по проходу между креслами и жужжал, выписывая повороты надувным самолетиком. Сейчас он как раз дополз до ряда, на котором сидел Пак. Судя по надписи на борту игрушечного лайнера, подарок мальчику сделал кто-то из стюардов от имени авиакомпании. Пак не стал задерживать свое внимание на мальчике и перевел взгляд повыше.
Двое, сидевшие справа, наблюдали за мальчуганом. «Не равнодушно смотрят. О своем думают. Серьезно думают. У того, что посветлее, похоже, есть свой мальчик, и у него какие-то проблемы, – отметил тренированный взгляд Пака. – Не простым, посторонним, а вроде как отцовским взглядом смотрит на мальчика. При этом у него самого почему-то на глаза слезы наворачиваются. А второй что-то такое успокоительное ему говорит».
Ким напряг слух и с трудом разобрал за гулом моторов обмен короткими фразами:
– Илья, не нужно отчаиваться.
– Я чувствую себя беспомощным. Как маленький ребенок. Это ужасно.
– Даже беспомощное дитя, например, вот этот малыш, может спасти сотни человек.
Малыш вскочил и побежал к родителям. Пак внимательно проследил взглядом, как мальчика взяли на руки и дали попить.
«Сомнений точно нет. Корейские корни в этой семье напрочь отсутствуют. Так у нас и на руки детей не берут, и попить ребенку не дают». Пак бросил взгляд на часы и не спеша встал со своего кресла. Перед тем как приступить к делу, он решил немного размяться. А заодно и получше рассмотреть тех, кого ему плохо было видно со своего места.
Бабушки-туристки угомонились. Они теперь тихо лежали в своих креслах, подложив под шеи надувные подушечки и закрыв глаза матерчатыми очками. Одинокий индус сидел, повернувшись к окну, и смотрел в бескрайнее пространство над редкими белоснежными облаками. По-видимому, он как-то немного отвлекся в полете от своего горя. Сейчас, как завороженный, он просто бездумно сидел и смотрел в бесконечную даль.
«Ну, подведем итог. Каких-либо оснований для изменения прогноза о том, кто же есть моя цель, у меня не появилось. Теперь посмотрю
