Алая точка на экране переместилась в развалины на правой стороне площади. Стоит неподвижно, отметил Калеб, стоит, ждет. Не человек, конечно, но тварь сообразительная. Понимает, кто за ней явился.
– Идем к водоему. – Он кивнул в сторону площади. – Дистанция прежняя. Услышишь шорох или заметишь что-то, стреляй. Из огнемета стреляй, у него сектор поражения больше.
– Погоняем его в развалинах?
– Нет. Сам придет, чтобы нас убить. В пруду его потомство.
Охотники осторожно двинулись вперед, перебираясь с одной груды камней на другую. Здания, окружавшие площадь, сохранились лучше, чем у городских ворот, и выглядели величественно: ряды колонн, разделенных арками, каменная резьба и мозаика на остатках фронтонов, переломанные статуи в нишах и роспись внутренних стен – потускневшая, но сохранившаяся совсем неплохо. Настоящие археологи никогда здесь не работали, иначе фрески и мозаики, вырезанные вместе со стенами, обломки изваяний, каменные шпили и завитушки давно находились бы в каком-нибудь музее или в частных коллекциях. Но в Великих Галактиках было столько планет с древними заброшенными городами, что исследовать их все казалось невозможным и ненужным. Копали там, где древние культуры могли обогатить галактическую цивилизацию особо ценными предметами искусства, копали на Офире и Планете Башен, на Шамбале, Земле и Полярной, на Седьмой Айра в Магеллановых Облаках и, разумеется, на Авалоне.
Пространство вокруг прогретого солнцем озерца было расчищено, камни сложены в невысокий барьер поодаль от воды. Она выглядела темной, мутной, и на ее поверхности колыхались и подрагивали тонкие блестящие нити – псевдоподии, выпущенные зародышами гидры. При виде их Калеб ощутил, как по спине холодной лапой прошелся ужас. Взрослая гидра выбрасывала нити с невероятной быстротой, прокалывала кости черепа сразу в нескольких местах и подсоединялась к мозгу, превращая человека в одержимого, в покорного носителя. Из всех паразитов она была самой опасной и неуловимой; случалось, что в зараженных гидрами районах уничтожали все живое с помощью фризерных бомб. Холода гидры не выносили.
– Бросай гранату, – распорядился Калеб. Ствол его лучемета смотрел на полуобвалившееся здание с шеренгой шестигранных колонн.
Тварь затаилась там, как подсказывали приборы зонда.
Цилиндрик фризера булькнул, упав в водоем, и его середина сразу подернулась ледяной коркой.
– Еще гранату, – промолвил Калеб, не спуская глаз с развалин.
Весли вскинул руку, но бросить фризер ему не удалось – быстрое, почти незаметное глазу движение за спиной Охотника, и он с воплем повалился наземь. Калеб успел выстрелить лишь один раз и тут же послал в спину одержимого струю из огнемета. Пламя растеклось по земле, опалило камни, но монстр снова ускользнул. Он был словно незримый призрак, оседлавший ураган.
– И все же я тебя достану, тварь! – процедил Калеб сквозь зубы, направляясь к Весли. Броневой щиток на плече партнера треснул от страшного удара, но все же спас его руку, а возможно, и жизнь. Проклиная ублюдочных тварей во всех Галактиках, Старых и Новых, Весли поднялся на ноги, сдвинул щиток, ослабил крепления панциря и осмотрел плечо. Кожа под щитком посинела, пятно огромного кровоподтека тянулось от шеи до бицепса, но кости, похоже, были целы.
– Крысиная задница! Он едва мне руку не оторвал!
– Это гидра, – хмуро напомнил Калеб. – Когда пищи вдоволь, метаболизм ускоряется, реакция фантастическая и огромная сила… Рука действует?
– Да, хвала Творцу Бозону! – Весли наклонился и подобрал откатившийся в сторону фризер. – Ты его зацепил?
– Не удалось. Очень быстрый. – Калеб уставился на водоем. – Но он не уйдет и будет нападать снова и снова.
Весли тоже посмотрел на воду с колыхавшимися на поверхности нитями и выдавил кривую усмешку.
– Хороша приманка, а? Я брошу пару фризеров, если ты не против. Вдруг тебе следующий раз повезет.
– Бросим вместе. – Калеб тоже вытащил гранату. – Но лучше бы встать у камней, что справа от водоема. Все же укрытие…
Озираясь и поглядывая на экраны, Охотники переместились к высокому каменному валу. Местное светило прошло зенит, но все еще палило, как в преисподней. В броне было жарко, по спине и с висков катились струйки пота, ствол «гаррисона» жег ладонь через перчатку. Над камнями и грудами щебня плясали в раскаленном воздухе пыльные смерчи, лед в середине пруда быстро таял, вода, пусть темная, мутная, манила обещанием прохлады.
– Давай, – сказал Калеб. – Думаю, хватит четырех фризеров.
Две гранаты полетели в воду, затем еще две. Водоем мгновенно замерз до самого дна, монолитную ледяную глыбу с грохотом выперло из берегов, лед пошел трещинами, заскрежетал, но эти звуки были перекрыты тонким пронзительным воплем. Мнилось, что его испускает какой-то зверь, а не горло человека – вернее, существа, не так давно принадлежавшего к человеческому роду. Этот стон отчаяния или ярости еще висел в воздухе, когда грохнули падающие камни и под стремительными шагами взвизгнула щебенка.
– Берегись! – выкрикнул Калеб, вскидывая излучатель. В следующий миг какая-то необоримая сила повернула ствол к небу и разряд ударил в каменный зубец над ближним зданием. Жуткое лицо с оскаленными зубами возникло перед Охотником, пальцы-крючья вцепились в плечи, пытаясь смять броню, и Калеб упал, выпустив лучемет. Вместе с противником он покатился по щебенке, чувствуя, как прогибаются, вдавливаются в тело броневые щитки. Солнце и небо словно подпрыгивали над ним, он был то сверху, то снизу, его руки сжимали ребра монстра, и на какую-то долю секунды он даже различил, как трещат, ломаясь, кости одержимого. Усилие, с которым Калеб стискивал противника, передалось броне, из ее сочленений выхлестнули шипы, браслет на запястье
