Не было ни гроша, да вдруг алтын
Боевики залегли в «зеленке» на склоне горы, и выкурить их не сумели ни пехота, ни минометный обстрел, ни атака с небес. Мины и ракеты с вертушек пожгли лес, раздолбали камни и деревья, но толку было ноль – супостаты укрылись в схронах, а когда ближе к вечеру рота Полуянова пошла на приступ, встретили ее плотным огнем. Потеряв убитыми семерых, солдаты стали отползать к оврагу, где расположились минометчики. Овраг, глубокий и заросший колючими кустами, неплохо защищал от обстрела; на его каменистом дне змеился меж камней ручеек, почти пересохший по летнему времени, но с водой холодной и чистой. Для тех, кто выжил после боя, каждый ее глоток казался сладким.
Хорошее место, уютное, думал Клим, сидя у ручья на камешке, поглядывая на своих бойцов и слушая доклады наблюдателя Перепелицы по кличке Зорро. Мысли в его голове бродили самые житейские и не очень веселые: месяц назад распределяли квартиры и снова его обнесли. Это значило, что он опять остался в офицерском общежитии при части, в комнатке, где от окна до двери было пять шагов. Пять в длину, пять в ширину, плюс санузел с раковиной, нависающей над унитазом… Тесновато! Даже непристойно для майора тридцати двух лет от роду! С другой стороны, Боря Степанков хоть и младше чином и годами, так у него жена и дочка… У Кунина двое пацанов и еще орден за Буденновск, орден за Кизляр… Нет, все по справедливости, и зла на сослуживцев Клим не держал. Печаль была в другом: достойных много, а квартир мало.
Слева и справа от Перепелицы торчали прикрытые ветками кочки – головы сержантов Суханова и Бирюка, лучших снайперов команды. Остальные дремали, что было самым полезным занятием в данном месте при данных обстоятельствах. Не потому, что солдат спит, а служба идет – просто группа тридцать пять-шестнадцать трудилась преимущественно по ночам. Так что майор Клим Андреевич Скуратов, ее командир, дневной сон вполне приветствовал.
Чуть слышно щелкнула винтовка Бирюка.
– Попал, – с одобрением произнес Перепелица. – Точно промеж гляделок!
– Сам знаю, что попал, – буркнул Бирюк и сдвинулся левее. Большой нужды в том не было, срабатывал рефлекс снайпера: выстрелил – меняй позицию.
Выше по течению ручья сгрудились над мертвыми телами солдаты капитана Полуянова. Стояли с мрачными лицами, курили, пили воду, тихо переговаривались. Не мальчишки – контрактники из горно-стрелковых частей, видавшие всякие виды. Было их сотни полторы, а стало на семерых меньше. Еще с десяток раненых – над этими хлопотал санитар, накладывал кому шину, кому повязку.
Ухнул ротный миномет. Со дна оврага склон горы не просматривался, и Клим увидел только взлетевшую в небо листву.
– Что там, Перепелица? Докладывай!
– Ничего, командир. В белый свет палят.
Миномет ухнул еще раз-другой, потом смолк – должно быть, стреляли со злости. Убитых понесли вниз, к дороге и ожидавшим там БТР. Раненые шли сами, и лишь одного тащили на носилках. Одиннадцать, пересчитал их Клим и подумал, что за такие потери награда Полуянову не светит, ни медаль, ни благодарность в приказе. Впрочем, и вины его нет – боевиков за сотню, и пехоте их не выбить без поддержки с воздуха. Очень основательной – не с двух вертушек пострелять, а так шарахнуть, чтоб деревья полыхали и камни плавились. По нынешнему времени удовольствие не из дешевых, да и леса жалко. Опять же есть альтернативный вариант – спецназ, обученный действовать быстро, скрытно и очень эффективно.
Он снова оглядел свою команду. Начало темнеть, и люди уже не дремали, а не спеша готовились к бою. Кто набивал патроны в рожок, кто подтягивал ремни, кто облачался в бронежилет и проверял прибор ночного видения. Сержант Снигирь склонился над подвеской, пересчитывая гранаты, взводные старлей Ильинский и лейтенанты Рукавишников и Бондарь инструктировали своих людей, связист Солопченко пристраивал гарнитуру под каской. В небе, у вершин далекого хребта, замерцали первые звезды. Потянуло ветром, и на кустах зашелестела листва, что было очень кстати: посторонний шум скрадывал движения бойцов. Клим потянулся к автомату, пальцы приласкали нагретый солнцем ствол. Предстоящий бой среди ночного леса его не тревожил, и думал он сейчас о том, что, если зачистит супостатов без потерь, операция будет отмечена. Непременно отмечена! Скажем, офицерам по ордену, а сержантскому составу – медали и боевые с надбавкой…
Подошел капитан Полуянов, бросил взгляд на небо, вздохнул и молвил:
– Ночью я – пас. Теперь, майор, пусть твои ребята потрудятся. Когда начинаешь? Поддержать огнем?
Клим уставился на него, соображая: коль майор холостой, но с орденом – есть ли шансы на квартиру? Или все-таки стоит жениться и мелких завести? И если уж неминуемы брачные узы, то где невесту взять? Такую, чтобы клюнула на майора, у которого ни кола ни двора. Опять же спецназ, дело неверное, ненадежное, сегодня жена, завтра вдова…
– Когда начинаешь? – снова спросил Полуянов. – Подбросить огонька?
Клим очнулся. Мысли о квартире, о женитьбе и возможном комплекте невест отлетели куда-то в звездное небо, не исключалось, в другую галактику.
– А вот сейчас и начнем, – буркнул он. – Ты, капитан, сиди тихо. Огонек мне не нужен, нужна скрытность.
Подхватив автомат, он полез наверх по крутому откосу. До первых деревьев было метров сто пятьдесят, максимум двести. Лес стоял темный, мрачный, озаряемый лишь светом звезд и тонкого лунного серпика. Кладбищенский лес, подумал Клим и негромко скомандовал:
