Алхимик подкатил свое кресло к стеклянному шкафу, достал искомую бутылку и две рюмки. Разлил коньяк. Толику пришлось встать с удобного кресла и идти к столу. Он с удовольствием бы променял эту рюмку на дополнительную минуту отдыха и покоя, но боялся обидеть человека, от которого зависело будущее его станции, жены и ребенка. Кроме того, Томский был уверен, что даже две бутылки коньяка не смогут избавить его от беспокойства. Чтобы добраться до Жуковки, он потерял уйму времени. Если даже предположить, что на обратном пути ему повезет больше, счет будет идти на часы или даже минуты. Вот почему этому целителю не стоит тратить время на бухло, а вплотную заняться тем, чем его просили.
Томский вернулся в кресло, а рюмку свою опорожнил одним махом еще по дороге. Хила посмотрел на него с улыбкой.
– Кто же так пьет коньяк, Анатолий? Это ведь не сивуха, которой травят себя жители подземки. Не думайте, что старый аптекарь читает ваши мысли. Просто у вас все на лице написано. Вы страстно желаете получить свое лекарство и на всех парах мчаться в Метро. А меня, конечно, считаете болтуном и бездельником. Это не так. Я сделал паузу для того, чтобы наша травка пустила сок. Этот процесс не ускоришь. Но и лодырничать я не собираюсь. Сейчас допью свой коньяк и займусь сборкой перегонного куба.
– И все-таки, Хила, вы – телепат. Не обижайтесь, но мне действительно надо спешить.
– Поспешишь – людей насмешишь. Мне нельзя ошибиться, товарищ Томский. Вот и болтаю, чтобы снять напряжение.
Хила расставил на столе штативы, зажег большую спиртовку и поставил на нее кастрюлю с водой. Измельченную траву из ступки пересыпал в колбу. Туда же добавил какие-то осколки – по виду кусочки разбитой фарфоровой чашки. Наполнил колбу водой, тщательно перемешал все стеклянной палочкой и принялся колдовать с резиновыми шлангами, термометром, какими-то пробками и сосудом из блестящего металла. Потом торжественно поставил небольшую колбу под конец стеклянной трубки.
– Ну вот, товарищ Томский. Перед вами – простейший перегонный куб. Ничего особенного, за исключением холодильника. Обычно в нем используют принудительное водяное охлаждение. Не очень-то удобно. Моя конструкция позволяет охлаждать пар исходного продукта специальным реагентом, близким по составу к жидкому азоту.
– А осколки зачем?
– Вы наблюдательны. Керамика обеспечивает равномерность кипения смеси, что очень важно. В нашем деле нельзя ошибиться даже на полградуса. Хм… Ну вот, процесс пошел…
Анатолий прикрыл глаза. Уж лучше бы он согласился на предложение Сергея и Юрия осмотреть достопримечательности Пирамиды, чем следить за приготовлением лекарства. Время тогда, возможно, текло бы быстрее. Впрочем…
Помпезная роскошь отдельных зданий Жуковки не очень-то впечатлила Томского. Все эти попытки рублевских небожителей повернуть время вспять уж очень походили на поведение ребенка, который пытается спрятаться от опасности, накрывшись одеялом, или на страуса, прячущего голову в песок. Корнилов тоже тот еще мечтатель – надеется вернуть своих кротов в реальность, что, по сути дела, выглядит попыткой возродить мертвую древнеегипетскую цивилизацию. Не выйдет. Время не повернешь вспять. Оно возьмет свое. Жестокая реальность наступит, когда перемрет элита. Те, кто займет их место, не будут столь гламурными и утонченными. Жуковка, да и вся Рублевская Империя, превратятся в то, чем стало Метро. Но для этого должны пройти годы. Корнилов – хороший парень, но борется с ветряными мельницами…
Размышляя, Анатолий забыл о Хиле, а тот все продолжал болтать на излюбленные темы.
– Все пришло к нам с Востока. Именно там местные алхимики первыми стали искать эликсир жизни. Найти не нашли, но придумали перегонный куб. Когда он попал к нам, в Европу, то поначалу использовался сугубо в научных целях. Для получения так называемой «пятой сущности» в куб запихивали все, что попадалось под руку. И вот в один прекрасный день, дорогой Анатолий, в куб попало вино! Алхимики, как водится, вскипятили его и получили вместо квинтэссенции… спирт. Такова проза жизни. Эликсир жизни превратился в легенду. Поиски истины посредством перегонного куба подошли к логическому финалу. Эксперименты с кубом постепенно переместились из теоретической области в область практическую. А алхимики из-за своего стремления обнаружить новые продуты для получения алкоголя стали банальными самогонщиками… Вот почему, как ни крутись, а жизненный опыт рано или поздно подтолкнет тебя к выводу – in vino veritas!
Толик опять улыбнулся: и оттого, что ему нравилась эрудированность старикана, и оттого, что колба для конечного продукта начала наполняться коричневой жидкостью. Он встал, подошел к окну.
Хила встрепенулся, посмотрел на Томского, округлив глаза.
– Николай Гумилев? Вот уж не ожидал. А вам, Анатолий, как я вижу, палец в рот класть нельзя. Да-с. Вино вином, а холод – холодом. Вы любите стихи создателя школы акмеизма? Забавно. Суровый воин и цветение… Каков контраст!
– А вы, Хила, конечно, думали, что мы у себя в Метро лаптем щи хлебаем? Вам следует как-нибудь побывать в Полисе. Жители его тоже считают себя элитой, и поводов для этого у них, уж поверьте, гораздо больше, чем у здешних… знатоков искусств. Там процветает наука, а все, что накопила наша цивилизация, трепетно сохраняется учеными.
– С удовольствием побывал бы, но… Мое жизненное пространство, к сожалению, ограничено этими стенами.
Послышался топот сапог на лестнице, и через в люк в полу поднялись Корнилов и Стук.
