– Принимай работу, – сообщил Шадору Гон.
– Было бы из-за чего дёргаться, – пробурчал себе под нос Дор, вспоминая про неудавшийся вечер.
Кентрийка открыла глаза, быстро села на кушетке и начала судорожно оглядываться.
– Успокойся, – приказал капитан. – Никто не причинит тебе вреда.
– Где я? – голос девушки был осипшим, она задрожала от слабости и вновь откинулась на подушку.
– О! Момент! Голосовые связки повреждены, – Доктора засуетились, перебирая бутылочки и взбалтывая коктейль. – Выпей.
Девушка приникла к стакану.
– Немного полежит под куполом. Восстановится быстро, но только если будет соблюдать режим питания и сна, – отчитались доктора.
– Поняла? – обратился к девушке Дор. – На КА всё строго, переутомления, обезвоживания и обмороки не лечим!
Девушка приткнула стакан на хромированный столик и потёрла виски.
– Что-нибудь болит? – спросил Шадор.
– Нет.
– Как тебя зовут?
– Энн… Эннибет Шермани, лейтенант Энн… – она закашлялась.
Лицо Шадора будто окаменело, а руки непроизвольно сжались в кулаки, что не ускользнуло от внимания бдительных докторов.
– Хотите таблеточек, кэп? – поинтересовался Дор, а Гон протянул капитану баночку с успокоительным. – Очень нервный сегодня выдался вечер.
– И не говори…
Вид у него при этом сделался какой-то задумчиво-отстранённый.
– Кто вы? – слабым голосом спросила пациентка. – И где я?
– Капитан Рерих Шадор… – голос кентрийца прозвучал глухо.
Энн в упор уставилась на капитана со смешанным чувством ужаса и неверия.
– …Вы находитесь на КА-11, крейсере Космической Академии. Отныне вы принадлежите нам душой, разумом и телом.
Дор-Гон хмыкнули, а Рерих глянул на них сурово и буднично добавил:
– Как поправитесь, кадет Энн, пополните ряды куков. Я пришлю кого-нибудь из курсантов, чтобы провёл персональный инструктаж.
– Что-о? – она даже приподнялась от потрясения. – Я – кадет? С каких это пор? Кто-нибудь объяснит мне…
Шадор не ответил, развернулся и стремительно вышел из госпиталя, а Энн, отчаянно глядя ему вслед, снова закашлялась. Ассистент, подорвавшись под уничтожающим и испепеляющим взглядами докторов, поспешно кинулся к ней с лекарствами и успокоительным.
Дор-Гон сосредоточенно программировали климат-колпак.
Перед тем как нырнуть в коммуникационный колодец, ведущий в криогенный отсек, где капитана ждали взволнованный инженер, невозмутимый старпом и ещё пять криокамер, Шадор вызвал по комьюните дежурного офицера по связям с общественностью. Но вдруг передумал и переключился на шкипера. Всё же ему он доверял больше.
– Слушаю, капитан, – незамедлительно ответствовал Кабук.
«Хорошая реакция», – рассеянно оценил Шадор и распорядился:
– Вилиам, будь добр, пробей по секретной базе и нелегальным каналам следующую информацию – кентрийская военная кампания в системе Тарсу, крейсер «Браврония», пятнадцать лет назад… Ну, или чуть более давний срок.
– Будет сделано, кэп! Когда предоставить отчёт?
– Я не тороплю. Обратись к военным архивам, если нужно. Главное, добудь как можно больше сведений.
– Так точно!
Шадор отключился, сжал правую руку в кулак и стукнул по перегородке. Прежняя горечь никуда не делась, как бы глубоко он ни схоронил терзающие душу воспоминания. Вероятно, что-то в этом мире не поддавалось забвению.
«Бедный старик Шермани, – с бессильной яростью подумал Рерих. – Всего каких-то два года не дожил».
Каюту-отсек под номером двенадцать куки из звена Бринэйнна разыскали довольно быстро. Даже не пришлось плутать по казармам. То, что это именно их каюта, сомневаться не приходилось. Номер совпадал. Да и ощутимый прострел в теле от уха до пятки – штрих-код сработал на приближение к нужным створкам, не больно, но чувствительно, и те отворились сами собой. Из-за круглого стола посреди узкого помещения, напоминающего капсулу, навстречу кадетам поднялись Бринэйнн и Ярим.
– Поздравляю! – приветствовал куков бригадир, а куратор небрежно, но солидно кивнул и разразился целой речью:
– Молодцы, кадеты! Вы дошли. Одни из первых. Считайте, что посвящение состоялось. И вы хорошо показали себя в командной работе. Может, по отдельности вы ничего из себя и не представляете….
