Глава 46
Раздумывать было некогда. Я доверился инстинктам.
Я не мог оградить себя щитом от пламени, замешанном на адском огне, демонической версии огня Души. Адский огонь на несколько порядков увеличивает разрушительный потенциал магии. Когда тень Ласкиэль была внутри меня, я тоже им пользовался. Если бы у меня был мой старый браслет из щитов, я бы мог парировать большую его часть, но этого было недостаточно, чтобы добиться приемлемой температуры.
Не мог я и отразить его Зимой. Если бросить лёд навстречу пламени, они образуют пар, но адский огонь не остановится и продолжит своё движение. Тот же результат, только я буду приготовлен на пару, а не поджарен.
Раз или два в жизни мне удавалось достаточно быстро открыть перед собой Путь и переправить атакующее заклинание в Небывальщину или из неё, в какое-нибудь другое место в мире смертных. Но отсюда, из охраняемого хранилища, было бесполезно даже пытаться открывать Путь — для этого нужно было как минимум снова выйти за первые врата.
С огнём и так достаточно трудно иметь дело. Но если смешать его с адским огнём, его почти невозможно остановить.
Так что я даже и не пытался его остановить.
Вместо этого я его перенаправил.
Когда огненный снаряд понёсся на меня, я поднял посох правой рукой, завертел им назад и вперёд перед собой, выделывая восьмёрки, и с криком: «Ventas cyclis!» — пустил через него свою волю, сплетённую с огнём Души, навстречу адскому огню падшего ангела.
Воя и кружась, ветер вырвался из моего посоха и свернулся в тугой вихрь, когда его достиг адский огонь. Вспыхнула молния, грянул гром, и резко запахло озоном, когда две диаметрально противоположные силы встретились и вступили в бой. Вращающийся воздушный вихрь поймал фиолетовый огонь, отклонил его к высокому потолку пещеры и закачал гейзер сверхъестественного пламени из стороны в сторону.
Чтобы контролировать этот ветер потребовались огромные усилия, и хотя огонь прошёл всего в нескольких футах, исходящий с моей стороны воздушный поток не дал тепловому расплыванию зажарить меня на месте. Моя защита отвела всю мощь удара на потолок пещеры, где огонь разлетелся брызгами, затанцевал и свернулся в огромные волны.
Это на самом деле было дьявольски красиво.
Когда последняя вспышка удара ушла ввысь, у Эшер вырвалось короткое разочарованное рычание. Я отпустил заклинание ветра, но посох оставил медленно вращаться, готовый, если придется, к повторному противостоянию. Гнева, всё ещё бушевавшего в ней, у Эшер было в изобилии, и она обратилась к нему, чтобы собрать в своих руках ещё больше огня.
— Не делай этого, Ханна, — окликнул я её. — Вам меня не побить. У вас нет того, что для этого нужно.
— Ты — заносчивый сукин сын, — ответила она. — У меня есть всё, что нужно, чтобы справиться с тобой, страж. Боже, я была идиоткой, воображая, что ты хоть чем-то отличаешься от остальных.
— Вот тебе главное отличие, — продолжил я. — Отступи. Уходи отсюда. Я мешать не стану.
Она коротко, недоверчиво рассмеялась.
— У самомнения Белого Совета действительно нет границ, не так ли? — спросила она. — Вы думаете, что можете осуждать и выбирать, кому жить, а кому умереть. Устанавливаете все эти правила, по которым все остальные обязаны жить.
— Эти правила существуют не без причины, Ханна, — сказал я. — И в глубине души ты знаешь это. Но речь не о Законах магии или Белом Совете. Она о нас с тобой и о том, выйдешь ли ты из этого хранилища живой.
Я попытался смягчить свой голос, чтобы он казался менее испуганным и злым.
— Это существо внутри тебя влияет на твои эмоции. Манипулирует тобой. Она может показывать иллюзии, настолько реальные, что ты не поймешь разницы, не прибегая к Зрению. Сказала ли она тебе об этом?
Эшер молча смотрела на меня. Я не был уверен, что она меня слышала.
Чёрт возьми. Если Ласкиэль была в голове Эшер, прямо сейчас обманывая её органы чувств иллюзией, она могла меня и не слышать.
— Ты не могла владеть ее Монетой так уж долго. Пару недель? Месяц? Я прав?
— Не притворяйся, что знаешь меня, — выплюнула она.
— Ты права, — согласился я. — Тебя я не знаю. Но я знаю Ласкиэль. Эта Монета была у меня какое-то время. Мне приходилось терпеть её в своей голове в течение многих лет. Я знаю, что она такое, как она может извращать вещи.
— Она не делает этого, — сказала Эшер. — Не со мной. Она дала мне силу и знания. За последние несколько недель я узнала о магии от неё больше, чем от любого чародея когда-либо в моей жизни.
Я покачал головой.
