дни года, и ароматы свежевыпеченных кексов, шоколадных рогаликов и сладких пирожков, перемешавшись между собою, струились по улицам Блэкфилда — словно хрустящий, золотисто-румяный зов сирены, обещающий теплую, уютную сытость. Я разрешала мальчикам покупать что-то одно только раз в неделю — обычно коржик размером с тарелку, — так что, навещая миссис Тоттер, мы по большей части упражнялись в воздержании.
Дальше наш путь пролегал мимо швейной мастерской миссис Уиллоби, где Сюзанна состояла в ученицах. Неделю спустя после похорон няни Прам мы застали ее одну: она занималась оформлением витрины и только что в сердцах опрокинула манекен. Завидев нас в дверях, молодая женщина подскочила от неожиданности и тут же жарко вспыхнула от смущения: все ее чувства отражались на лице, точно в открытой книге. Манекен продолжал лежать на полу.
— День добрый, — промолвила она удивленным, деланно спокойным голосом, откидывая с глаз рыжую прядь, и нагнулась подобрать манекен. — Как там в церкви?
Я нахмурилась было, воспользовавшись тем, что Сюзанна повернулась ко мне спиной, но тут же прогнала выражение недовольства. Именно в этих словах жители Блэкфилда ссылались на наши ежедневные посещения кладбища. Трудно говорить о таких вещах напрямую, без обиняков, только Сюзанна обычно не стеснялась называть вещи своими именами.
— Замечательно, — улыбнулась я, ничуть не осуждая ее за жестокое обращение со смиренным манекеном: может, он сам напросился — не лучшим образом проявил себя в служении изящному искусству пошива! — А вы как поживаете?
Мой вопрос немедленно дал выход эмоциям, что Сюзанна до сих пор успешно пыталась сдерживать. Она судорожно стиснула манекен в руках — я уж испугалась, что металлический каркас погнется, — и села, обреченно выдохнув:
— Ужасно, Шарлотта, просто ужасно!
Я присела рядом с ней среди рулонов ткани. Пол задумчиво их ощупывал, слушая и вместе с тем не особо вслушиваясь, затерянный в своих собственных мрачных мыслях, а Джеймс вытаскивал из подушечек иголки всех форм и размеров и втыкал их в кресла и столешницы с яростью, присущей маленьким мальчикам, которые твердо задались целью не заскучать, пока взрослые ведут свои занудные беседы.
— Брикнер зашел в мастерскую сообщить мне — мне! — что я, дескать, ошиблась и ничего такого не видела, дескать, все это — истерический бред перепуганной женщины. Представляете? — Сюзанна внезапно осознала, что возбужденно жестикулирует. — Да уж, наверное, представляете, и весьма отчетливо! Но никаких истерик у меня не было, тогда, во всяком случае. Уж никак не тем вечером! Я видела то, что видела. Дикий зверь, скажет же тоже! — Выдохшись, Сюзанна откинулась назад и впилась в меня испытующим взглядом в ожидании ответа.
— Безусловно, я вам верю, и половина деревни тоже, если на то пошло.
Сюзанна с неописуемым облегчением перевела дух: то, что отняла у нее ленивая убежденность констебля Брикнера, заменилось новообретенной уверенностью в себе — точно сломанная кость срослась.
— Тогда Брикнер-то почему не верит?
— Простые души предпочитают простые объяснения, — обронила я прежде, чем успела прикусить язык. Пол сдержанно хихикнул.
Сюзанна улыбнулась краем губ, затем посерьезнела и помрачнела.
— Вы ж понимаете, я не ради себя хочу, чтобы мне верили. Мне-то не нужно, чтобы правосудие свершилось, а вот ей — необходимо! — Сюзанна коротко кивнула и поглядела куда-то мимо мальчиков, всматриваясь в некие давние воспоминания о няне Прам: несколько месяцев назад она, надо думать, сидела на этом самом месте и вела очень похожие разговоры о чем-нибудь сравнительно менее сенсационном, чем убийство.
— Полагаю, мистер Дэрроу с вами согласился бы, — осторожно промолвила я, стараясь не слишком ее обнадеживать.
— А его можно убедить поговорить с констеблем Брикнером, да?
— Не знаю насчет «убедить», но навести его на эту мысль, несомненно, надо.
Сюзанна вскочила со стула и повисла у меня на шее.
— Ох, спасибо вам, Шарлотта!
— Благодарить меня рано. Вы подождите, пока я хоть что-то полезное сделаю! — Я обняла ее в ответ и тут же высвободилась: пора было уводить детей, пока на меня не обрушилась та же лавина эмоций, что и на бедолагу манекена, на боку у которого образовалась внушительная вмятина. Пол помог мне оттащить Джеймса от закройных ножниц, пока сорванец их ненароком не сломал. И мы трое зашагали своим путем через Блэкфилд, поднимаясь по тропе на крутой холм, где за строем припорошенных осенью деревьев прятался Эвертон.
Когда мы дошли до дома, я отправила мальчиков внутрь, а сама побродила еще немного по лесу в глубине усадьбы. Я отыскала примятый пятачок земли, где встретила свой конец няня Прам. Даже при том, что вокруг царила осень, невозможно было не заметить характерное кольцо пожухшей травы и ломких, иссохших стеблей вокруг того места, где она умерла. А в центре все еще темнели чешуйки засохшей крови, черные, словно тень, что маскирует улыбающиеся, незримые губы человека в черном.
