— И что я им скажу?
— Что-нибудь такое, от чего станет легче.
— Такого еще не придумали.
Лили невесело кивнула и оставила меня размышлять в одиночестве, как бы так сказать мальчикам, что их мама снова их покинула, на сей раз по собственной доброй воле. Эта мысль язвила меня, не давала покоя: я не понимала, почему женщина настолько любящая, настолько решительная согласилась отказаться от всего, за что так самозабвенно боролась. Более того, мои счеты с Сумеречьем тоже еще не сведены.
Переодеваясь в ночнушку, я извлекла на свет дымчатый флакон с ярлыком «РАСЧЛЕНЕН» и поставила его рядом с железным ключом, полученным от мистера Корнелиуса. Я так и не отослала ему доказательство приверженности Уотли делу Эшби. Невзирая на убийство няни Прам и серию нападений на Сюзанну, он помогал своему народу. Разве преступники так себя ведут? Я гадала про себя, поступлю ли дурно и ухудшу ли положение дел и без того скверное, если вступлю в игру более крупную, нежели партия с мистером Уотли.
Мне не спалось. Я вернулась в библиотеку — собраться с мыслями. Я сама не знала, чего ищу. Может, того, что поможет мне отвлечься от горестной судьбы семейства Дэрроу, а может, чего-то более значимого — наладить то, что выправить, казалось бы, невозможно. Я проглядела названия книг на полках, пока взгляд мой не устремился вверх, к двери на четвертом этаже, что вела в кабинет мистера Уотли. Я поднялась по винтовой лестнице — медленно, неуверенно, не вполне понимая, что задумала. Оказавшись у цели, я взялась было за ручку, но дверь открылась сама собой.
— Миссис Маркхэм. — Из всей одежды на хозяине был только халат. Между удобно распределенными складками проглядывала мускулистая грудь.
— Мистер Уотли.
— Бессонница замучила? — Он усмехнулся мне своей ленивой мальчишеской ухмылкой — живое воплощение самодовольства. Уж не с ума ли я сошла, если могла предположить, будто в хозяине дома есть что-то хорошее и достойное?
— Вроде того.
— Мне не понять. Я вообще не сплю.
— Вас можно только пожалеть.
— Не хотите зайти?
Я поразмыслила над его предложением. Я представила, как он — с ног до головы в черном — стоит над трупами моих близких: матери, отца, Джонатана — и няни Прам. Доказательствами того, что он в самом деле их убил, я не располагала. Я знала лишь то, что он каким-то образом забрал их воспоминания о смерти и что один из экспонатов его коллекции был использован против Сюзанны и, по-видимому, против няни Прам. Но мне по-прежнему недоставало самого главного кусочка головоломки: почему я? Не говоря ни слова, я переступила порог.
Комната выглядела точно так же, как и прежде. Грудь мистера Уотли мягко сияла внутренним светом точно так же, как и алебастровые статуи, установленные вдоль стен в первой части коллекции. Он прошел дальше, мимо витражных пейзажей, что уводили в реально существующие места, через комнату с деревьями, для которых времена года менялись каждые несколько секунд, и с фонтанами, изваянными из воды, что рассыпались струями жидкого мрамора. Но вот мы добрались до конца и свернули в высокий альков, очень похожий на собор — со сводчатым потолком и кроватью у дальней стены, что напоминала алтарь. Все в целом смотрелось претенциозно и вместе с тем нелепо — и в полном соответствии с характером хозяина.
— Хотите взглянуть на мою настоящую коллекцию?
— А это была не настоящая?
— Конечно, нет! Самые редкие и ценные экспонаты истинный коллекционер на всеобщее обозрение не выставляет. — Мистер Уотли отошел к стене за кроватью, нажал на нужную панель — и открылась потайная дверца. Он скользнул внутрь и исчез в полумраке. Я последовала за хозяином: я знала, что он не причинит мне вреда. Он не станет завершать нашу игру иначе как в эффектном противоборстве. Уж в этом я не сомневалась.
Тайная комната оказалась миниатюрной копией библиотеки, но вместо книг на полках размещались люди, каждый — на подставке с этикеткой. Недвижные, с закрытыми глазами, они словно спали — в ожидании той минуты, когда их пробудят от долгого, печального сна. Там были мужчины и женщины, юные и старые, красивые и безобразные, всех цветов и размеров, на любой случай, на любой вкус. Мне не понадобилось много времени, чтобы отыскать Лили: она стояла, понурив голову, в самом центре экспозиции, точно живая кукла. При виде ее лицо мое вспыхнуло жарким гневом.
Вот, значит, где она спит! Я-то думала, она ночует в другом крыле дома, может быть, в комнате, примыкающей к спальне Оливии, — или даже поблизости от покоев мистера Уотли, предположила бы я, распознав истинный характер хозяина.
— Ну, как вам? — Глаза мистера Уотли, обычно черные и бездушные, в темноте комнаты отсвечивали нечеловеческим серебристо-зеленым отблеском.
— Омерзительно, — прошипела я сквозь стиснутые зубы.
— Ну, не без того. Но это все абсолютно добровольно.
— Тем хуже!
— Перед нами — люди исключительные, незаурядные. Они сделали то, что сделали, во имя исполнения своего самого заветного желания.
