невидимой ногой капоты… Перевернутый, словно картонная коробка хоботом, грузовичок…
– Пускай будет «слон», – согласился сталкер. – Надеюсь, возражений нет?
Возражений не было, и Эдуард с гордой улыбкой неожиданно попросил:
– Налейте тогда, что ли, по такому поводу…
Ну как ему было отказать?! И даже про «накапать йода» никто не вспомнил.
24
Поужинав консервами, которым купание в реке было по барабану, Снифф решил, что переночует на теплоходе. Руки у него мало-помалу приходили в норму, но с веслами пока не сладить. Да и в темноте плыть – дело опасное. Притом можно проскочить мимо цели.
Мертвогрызы на берегу, кажется, сообразили, что занимаются бесперспективным делом, и понемногу разбрелись. У воды маячили в опускающихся сумерках лишь несколько – то ли самых глупых, то ли самых настырных. Среди них, как отметил капитан, его давешняя подружка – девочка в футболке с Пятачком. Наверное, можно было и ему вернуться на сушу, уж с этой маленькой группой он бы справился даже при помощи «макарова». Но зря, что ли, рисковал и весь промок, как собака? Да и со шлюпкой Снифф разобрался, хотя и поглядывал недоверчиво на воду. Давешние пузыри вспоминал.
Москва-река с той поры никак о себе не напоминала. Текла себе и текла; никакие ихтиандры и лох-несские чудовища из нее не вылезали, у борта плавали мелкие рыбки, с виду совершенно обычные. Кстати, Вадим рассказывал, что и в старой Зоне в водоемах ничего особенно жуткого не водилось, хоть без нужды туда старались и не соваться. Возможно, и в бывшей столице дела так же обстоят…
На ночлег Снифф устроился во внутренних помещениях, прикинув, что рубка хоть и закрытая, но там слишком много окон. Лишняя уязвимость – то, что сейчас ему нужно меньше всего. Задраив двери, он расположился в небольшой каюте, где имелась койка. С палубы капитан предварительно перетащил туда целый ворох разбросанных пледов и устроил уютное гнездо. Пока через иллюминатор внутрь еще проникал серый свет, произвел обыск каюты, нашел початую бутылку молдавского коньяка, но, поразмыслив, пить не стал. Снифф и так чувствовал себя измочаленным, руки продолжали ныть и чесаться, и добавлять к этому похмелье он не собирался.
Забравшись в кучу пледов, капитан лежал и слушал, как тихо плещутся волны и что-то постукивает о корпус. Наверное, тот самый канат, по которому он взобрался на теплоход. Завтра, бог даст, он доберется наконец до завода имени Хруничева, а там уже прикинет, как проникнуть на территорию. Жаль, автомат потерял из-за чертовых мертвяков…
Размышляя о своих наполеоновских планах, Снифф и заснул.
А проснулся из-за треска деревьев.
Сначала он даже не понял, где находится. Низкий потолок, металлические стены – все это словно являлось продолжением только что начавшегося сна. Потом Снифф понял, что он в каюте теплохода, попытался вскочить с койки, запутался в пледах и упал на четвереньки, больно ударившись коленями.
Деревья трещали совсем рядом, на берегу; слышно было, как они ломаются и падают. Капитан поднялся и затаился, глядя в иллюминатор. В лунном свете он отчетливо увидел, как огромный дуб с корнем вывернулся из песчаной почвы – сам по себе! – и рухнул, подминая под себя более мелких соседей. Мертвогрызы, все еще стоявшие на прибрежной полосе, повернулись к источнику шума и внимательно смотрели.
Теплоход качнулся, и тут же двое ходячих покойников превратились в безобразные лепешки, смятые чем-то невидимым. Остальные заторопились прочь, а незримая нога опустилась в воду, подняв столб брызг.
Снифф подхватил рюкзак и бросился прочь из каюты. Дернул рукоятку, разблокируя дверь, но выскочить в коридор уже не успел – теплоход сильно накренился, и капитан снова полетел на пол. Задрав нос и замерев под углом градусов сорок пять, теплоход замер в таком положении на несколько секунд, а потом с грохотом упал на прежнее место. В следующий миг средняя часть теплохода вмялась внутрь, рубка с треском развалилась, а мачта согнулась. Сам кораблик вдавился в речное дно, в стороны хлынули мутные волны…
Когда Снифф выбрался наружу, он понял, что в очередной раз чудом уцелел. Останься он в рубке, неведомая хрень раздавила бы его, как тех мертвогрызов на берегу. Перемешала бы кости и мясо с железом и пластиком. Сейчас оно ушло, а живой капитан остался на своем разбитом корабле, почти по палубу погрузившемся в воду. Но самое главное – погибла шлюпка. Теперь ему оставалось дождаться утра и вернуться на берег. Ладно хоть покойники разбрелись, перепуганные ночным визитом огромного невидимки… Только один копошился, придавленный упавшим деревом. Под его стенания Снифф и дождался первых лучей солнца, сидя на уцелевшей скамье. Заснуть он, конечно же, не мог и от безделья вспоминал, как после училища пришел поступать на службу. Он-то думал, что в обычные спасатели, каких в стране тысячи, если не десятки тысяч… Там его и еще парочку юных летёх, Гнома и Солидола, встретил Ильич, тогда еще подполковник с вызывающими уважение двумя орденами Мужества. Отвел в сторонку в коридоре и поинтересовался, хотят они служить в славном спецотделе Управления МЧС по Санкт-Петербургскому метрополитену? А может, предпочитают «отращивать булки» в какой-нибудь пожарной части или спасать кошек с деревьев и старух из квартир с испортившимися дверными замками?
Снифф, Солидол и Гном, конечно же, сразу повелись на термин «спецотдел». И не прогадали. Хотя как сказать – Солидол погиб примерно через полгода, зачищая старое бомбоубежище. Да-да, спецотдел занимался не только метрополитеном, но и фактически всем, что находилось в Питере под землей. И даже иногда тем, что находилось под водой…
