походил на меня. И, прочитав эту книгу, он узнал нечто важное о природе какографии.
Нико повернулся к друзьям. В рассеянном свете луны перед ним предстали три напряженные фигуры.
— Мне страшно, — честно признался он. — У меня много общего с этим какографом из прошлого. Я должен выяснить, кем он был на самом деле и что обнаружил в Бестиарии.
— Но зачем? — спросила Дейдре.
— Потому что я могу оказаться таким, как он.
Шеннон вмешался:
— А кем был тот юноша?
— Его звали Джеймс Берр.
Шеннон и Джон вздрогнули. Озадаченная Дейдре переводила взгляд с одного на другого. На миг воцарилась тишина. Затем Шеннон произнес:
— Нико, если существует хоть малейшая опасность, ты не обязан…
— Нет, магистр, — перебил его Джон. — Он обязан.
Талки подвел Нико к заросшему вьюнком куполу. Жесткие бурые листья едва заметно колыхались на холодном ветру. Каково же было потрясение Нико, когда он обнаружил, что это вовсе не листья, а плотные медальоны из кожи.
Завеса странной листвы раздвинулась, открывая крохотный проход.
«Еще раз тебя прошу, — написал Талки, входя внутрь, — откажись».
Нико нырнул в дверцу и оказался в тесном темном помещении.
— Не могу, — ответил он.
В темноте сиял прямоугольник тусклого янтарного света. При приближении Нико свет стал ярче, и юноша понял, что стоит не в комнате, а в беседке, сплетенной из кожаных стеблей. Вьющееся растение оплело руины здания, образовав что-то вроде навеса.
Пол был неровным и грубым. Приглядевшись, Нико увидел, что он состоит из тысяч корней. Все они сбегались к центру комнаты, образуя нечто вроде пня, но когда этот «пень» поднялся на два фута в воздух, он превратился в огромную книгу. Бурый кожаный переплет напоминал кору ясеня. Стебли, растущие по краям обложек, складывались в застежки. От страниц исходил рассеянный янтарный свет.
Беседку наполнил звук шаркающих ног: это Шеннон, Джон и Дейдре вошли следом.
Талки предупредил Нико: «Двигайся плавно».
Нико подошел ближе, и Бестиарий засиял. Застежки беззвучно расплелись, и книга со скрипом распахнулась. С пожелтевших страниц вырвались лучи янтарного света. Яркие искры — словно угольки из костра — отлетали от переплета.
— Осторожнее, Нико, — сказал Джон. Шеннон тоже что-то говорил, но Нико ничего не слышал — так шумно пульсировала кровь в висках. Он прижал ладонь к теплой, светящейся странице Бестиария.
Последовала пауза. Нико задержал дыхание и приготовился к знакомому ощущению полета по ночному небу, которое испытывал, открывая Каталог.
Но ничего не происходило. Он подождал еще.
— Я не… — начал говорить чарослов, и тут земля у него под ногами разверзлась.
Из горла юноши вырвался крик, и он камнем упал в черноту.
Глава сороковая
Нико падал внутрь Бестиария, чувствуя, как рот наполняется чем-то вроде теплого, жидкого масла. Он подавился и случайно вдохнул склизкую черноту. Он тонул. Волна паники захлестнула рассудок, и он замолотил руками и ногами в отчаянной попытке выбраться.
Но разум чарослова был не в силах освободиться от книги.
Жидкость вокруг сгустилась, замедлив падение. Он резко вытолкнул масло из легких и поборол желание вдохнуть. Однако вскоре инстинкт взял верх, и грудь вновь наполнилась маслянистой жидкостью.
Постепенно Нико затих. Он не тонул, а дышал темнотой. Тело вдруг стало невесомым. Длинные волосы колыхались вокруг головы.
Рядом кто-то плыл, поднимая волну.
— Еще одно дитя ошибки? Второй шанс? — произнес грубый женский голос.
Сердце Нико забилось быстрее.
— Кто ты? — Он был удивлен, что может говорить, вдыхая жидкую тьму.
