Она обернулась и увидела в воздухе мерцающий силуэт: друид сбрасывал субтекст невидимости.
— Да уж!
Голова Кайрана освободилась от субтекста; глаза друида горели решимостью.
— Нужно срочно забрать парнишку! Рядом с ковчегом он будет под защитой нашей богини.
Дейдре потерла глаза.
— Не выйдет. Ты же слышал, что сказала стражница: теперь его стерегут днем и ночью. — Друидка слишком сильно надавила на зрачки; перед глазами поплыли оранжево-черные пятна. — Как думаешь, у нас получится отыскать и уничтожить истинное тело колдуна-демонопоклонника, пока рядом рыщет это существо?
— Нет. Истинное тело может быть где угодно.
Дейдре выругалась.
— Если Амади Океке вобьет себе в башку, что Нико — Буревестник, она подвергнет его цензуре и сгноит в тюрьме.
— Может, если он будет сидеть под замком, существо до него не доберется?
Она уронила руки и бросила на Кайрана взгляд, полный отчаяния:
— Представь себе ягненка, которого связали и оставили на ночь в овчарне…
Кайран поморщился:
— Из леса за ним явятся голодные волки.
Глава семнадцатая
Нико пообедал и теперь с задумчивым видом разглядывал остатки похлебки на дне опустевшей миски.
Яркое полуденное солнце освещало трапезную — просторный зал в лорнском стиле, с гобеленами на стенах и окнами из прозрачного стекла. Наверху через весь потолок шли широкие балки с подвесными перекладинами для знамен академии. В дальнем конце стола несколько библиотекарей вполголоса обсуждали ужасные вести из Триллинона.
Нико принялся давить застывшие капли, размазывая их ложкой по донышку. В душе юного чарослова бушевал ураган противоречивых чувств.
Когда полчаса назад он вбежал в трапезную, его сердце готово было выпрыгнуть из груди. Приснившийся кошмар казался слишком ярким и реальным, совсем как ночной сон о драконе. Нико не сомневался: дневной сон тоже исходит от убийцы; понять бы еще, зачем злодей посылает ему эти странные видения.
Все время, пока он стоял в очереди за похлебкой и подыскивал укромное местечко за столом, из головы не шли образы из сна. Чем больше Нико думал о нем, тем сильнее убеждался, что эпизоды с младшеклассником и черепахами как-то не стыкуются между собой. Эта мысль немного его успокоила… Обычные кошмары частенько непоследовательны и обрывочны. Может, и его путаный сон — всего лишь сон?.. Как бы там ни было, уговаривал себя Нико, нет никаких причин для беспокойства: Шеннон обязательно во всем разберется и подскажет, что делать!
Юный волшебник попробовал отвлечься, вспоминая, как удачно провел свой первый урок… И тут же разволновался из-за шпионивших за ним стражников. «Неужели они до сих пор думают, что я способен на убийство?» — переживал Нико. На ум вдруг пришел Джеймс Берр, какограф-убийца, живший много веков назад. Может, стража приняла его за второго Джеймса Берра?
А потом Нико задумался над тем, что сказала друидка. Ее слова пробудили жгучее желание, дремавшее в его сердце. Что, если он на самом деле Альцион? Неужели после стольких попыток примириться с неизлечимым дефектом он избавится от какографии?
С одной стороны, он стремился забыться, отдаться мечтам о том, какой может стать его жизнь, если друидка права. С другой — оставался настороже и был не на шутку испуган. Неудивительно. Больше всего Нико боялся снова поверить в чудо, а затем обнаружить, что его обманули. Его страшило очередное разочарование…
Юноша погладил поясную сумку с магическим артефактом, полученным от Дейдре. Поисковое семечко — так она его называла — даже сквозь ткань покалывало пальцы.
Мощь артефакта говорила об искренности друидки. И все-таки Дейдре явно преследовала некие скрытые цели помимо излечения его какографии. Чем больше Нико об этом думал, тем сильнее желал понять ее мотивы.
— Кровь и пламя! — проворчал он, вымещая злость на очередной застывшей жиринке.
Он вдруг вспомнил собственный совет, который дал бойкому пареньку-какографу после урока: «Прими свой недуг и обретешь свободу». Тогда Нико искренне верил в свою правоту, а теперь полюбуйтесь: давешний «мудрый наставник» сам с замиранием сердца надеется, что его избавят от проклятого недуга…
