Комната, куда они пришли, была обставлена как гостиная, но возле кресел стояли небольшие круглые столики, а в простенке между камином и шкафом висела обычная аспидная доска. Да на столиках вместо ваз с печеньем и сластями стояли небольшие письменные приборы и лежали стопки писчей линованной бумаги. Столов было ровно шесть, но, прежде чем выбрать себе места, девушки дружно ринулись к окнам, словно могли увидеть отсюда хоть немногим более, чем со стен, по которым гуляли по утрам.
Однако обнаружили точно такую же решетку, какие стояли на окнах в комнатах нижнего этажа, и это добавило им тоски. Ну а короткие вопросы, столбиком записанные на доске, и вовсе ввергли девушек в уныние.
— Ну откуда я могу знать, — тихо рычала Октябрина, записав первый вопрос, — «как встречают во дворце новых фрейлин», если из нашего дома уже почти полсотни лет никто во фрейлинах не служил? Сначала у семьи было довольно денег, и девушки выходили замуж, едва достигнув первого совершеннолетия. А потом…
Она махнула рукой и замолчала, но все и так знали на собственном опыте, что было потом. Пока в семье еще хватало денег на модные туалеты и драгоценности, родители считали унизительным устраивать дочь фрейлиной. Ну а после ей просто не в чем было ехать во дворец.
Тэри отложила первое задание про фрейлин и взялась за второй, уже знакомый ей вопрос. Только звучал он теперь по-другому. «Можно ли дерзить придворной знати?» Ну и что тут написать, если правильный ответ так и просвечивает сквозь вопрос?
Разумеется, нельзя.
Дерзить вообще неучтиво, некрасиво и просто неумно, это знают все хорошо воспитанные знатные девушки. Так ведь они никогда и никому и не дерзят, если их не пытаются оскорбить или унизить и не выводят из себя наглыми выпадами и бесстыдными прикосновениями! Но как показал сегодняшний опыт, за эту вынужденную дерзость и попытку защитить свое девичье достоинство можно попасть в еще более скверное положение. И тогда оказывается, что у тебя нет никакого опыта, как из него выходить. И оружия или умения наказать гнусного наглеца тоже нет. Остается лишь выплеснуть ему в лицо все, что ты о нем думаешь, и вылить на голову бутылек чернил.
Тэрлина оглядела задумавшихся подруг, вздохнула и решительно обмакнула перо в чернильницу. Не будет она кривить душой. В конце концов, королева ведь выбирала их по характерам. А о том, что маркиза Тэрлина Дарве Ульгер совершенно неспособна лукавить и изворачиваться ради похвалы или подарка, отлично известно в ее родном замке даже конюху. Ну а если разбойнику не понравятся ее ответы, то может отправить ее назад, все равно Тэри не верит в возможность ее величества выполнить ее заветное желание.
— А у меня была троюродная кузина, — вдруг тихо пробормотала Кателла, — графиня Ланселье. Она три года назад уехала в Карстад к тетке, и вскоре ее приняли во фрейлины. Больше года мы не виделись, потом случайно встретились на похоронах бабушки по отцовской линии. Она оставила всем небольшое наследство. Я с трудом узнала Жюстину, она стала грубоватой, настороженной и пристрастилась к вину.
— Но она же… — нахмурилась Дора.
— Да, отравилась, — мрачно кивнула маркиза. — Прошлой осенью. По слухам, она ждала ребенка.
— Моя бабушка всегда говорила, что дворец — не место для молодых девушек, если у них нет могущественного покровителя или мужа, — вздохнула княжна и вдруг в упор взглянула на Бетриссу: — Жаль, герцогиня Лаверно не может рассказать нам о жизни фрейлин.
— Почему это не может? — оторвалась от работы Августа, некоторое время недоуменно смотрела на старшину, потом сообразила: — Ну да, ей разбойник запретил! Но он сказал — запрещено помогать делать задания и давать советы. И вовсе не запрещал рассказывать о тех вещах, которых мы знать не можем.
— Не думаю, что разбойника удастся обмануть таким оправданием, — засомневалась Тэри. — Ведь он хитер, как хорек. Не нужно заставлять Бетриссу ничего рассказывать, лучше я расскажу вам то, что знаю от нее. Мне ведь ничего не запрещали. По словам Бет, ей очень повезло попасть в младшие фрейлины к королеве-матери. Ее величество к тому времени была уже стара и не любила пускать на свою половину мужчин. Только короля и его приближенных, и то ненадолго. И шумных развлечений тоже не любила, только прогулки, чаепития, чтения и рукоделие. Сама королева, как все знают, увлекалась живописью, но любителей рисования возле себя не терпела. Все ее старшие фрейлины были весьма солидного возраста, и королева их давно вымуштровала, а молодых держала только для различных мелких поручений, поэтому жили они относительно спокойно. Хотя слухи о розыгрышах и шуточках, принятых среди ловеласов и щеголей, стаями ходивших по новой части дворца и весь день проводивших в изобретении различных потех, доходили и до покоев старой королевы.
— Это только так называлось — «шутки», — невесело ухмыльнулась Бетрисса. — А на самом деле довольно жестокие ловушки. Во дворце целыми днями толкутся знатные молодые мужчины, а также сыновья и племянники советников, министров и глав гильдий. Любимые увеселения изнывавшей от безделья и скуки оравы — это охота, гонки яхт, скачки, балы и пикники, но устраивают их не каждый день. В остальное время все развлекаются соблазнением фрейлин, белошвеек и служанок, изобретением интриг, мелких пакостей и заключением пари. Скажем, спорили, будет ли рыдать новенькая фрейлина, если опрокинуть ей на юбку вазочку с горчицей. Иногда шутки были очень жестокие, например, однажды отвергнутый ловелас пробрался в спальню к неприступной девушке и насыпал ей в туфли битое стекло. Иногда шутники подсылали к жертвам лакеев, и те отрезали от платья юбку, оставив лишь несколько нитей. И потом, в самый разгар обеда или бала, шутник словно случайно наступал бедняжке на подол.
— Но ведь служанки должны были проверять… — возмутилась Кателла и тотчас смолкла.
