малюсенький кусочек пирога.
Предназначенный стать вовсе не средством насыщения, а откровенным намеком на нежелание фрейлины продолжать беседу с назойливым придворным бездельником.
— За так порицаемую этим самым этикетом невольную навязчивость, — мигом состроив на лице печальное выражение, кротко пролепетал Мишеле. — Но будьте милосердны, примите во внимание исключительные обстоятельства! Ведь здесь нет ни одного человека, который мог бы нас представить!
— За это я бы вас простила… — Бетрисса задумалась на пару минут, словно не замечая, как с каждой секундой мрачнеют лица стоящих перед ней мужчин, затем пояснила таким сухим тоном, как будто выносила приговор: — Если бы у вас были более важные причины для нахальства, чем обыденная скука. И, разумеется, если бы это не было вашим правилом.
— Что вы имеете в виду, говоря о правилах? — предвкушающе прищурившись, ринулся в бой Мишеле, еще не заметивший торопливо, почти бегом приближавшуюся к ним Аньяту.
Зато Бетрисса увидела прислугу еще минуту назад и именно ради нее так долго тянула эту паузу.
— Все готово, ваша светлость, — ловко обогнув придворных, почтительно замерла перед девушками домоправительница. — Позвольте вас проводить.
— Большое спасибо, Аньята, — с искренней теплотой поблагодарила ее Бет. — А помогать не нужно, сами справимся.
Грациозно поднялась со стула, прихватила корзинку и величественно проплыла мимо придворных, с показной учтивостью отступивших с ее дороги. Следом за ней так же безмолвно и горделиво шествовали остальные фрейлины, делая вид, будто не замечают ни сверлящих их разочарованных взглядов, ни кривящихся в едких усмешках мужских губ.
Внезапный порыв прилетевшего с моря легкого ветерка на мгновение нарушил этот похожий важностью на церемонию момент. Беззастенчиво раздул легкие юбки, обрисовав стройные ножки их светлостей, и взметнул вверх невесомые вуали, на миг явив неудачливым ловеласам целый букет прелестных девичьих лиц. Не ожидавшие от природы подобного щедрого подарка придворные от неожиданности даже растерялись, а через пару секунд было уже поздно.
Придерживая непослушные юбки и одергивая вуали, девушки дружной толпой прошли мимо, и никто не решился бежать за ними следом. Оглянувшись на уходящую в другую сторону Аньяту, Итель криво ухмыльнулся и направился в осиротевшую беседку. Не стоит о чем-либо расспрашивать живущих тут слуг. Всех, кто мог бы за пару монет рассказать о чем угодно и кому угодно, ее величество, твердой рукой наводившая в Тальзии порядок после гибели супруга, выставила из своих поместий еще несколько лет назад.
— Ну а теперь рассказывай, кому я должен набить рожу за твои верные сведения? — Шлепнувшись на стул, Мишеле свирепо уставился на Тимула. — Какой гад поставляет тебе такую ложь? Ты хоть одну успел рассмотреть? Где старые, где дурнушки?
— Я не утверждал, будто они некрасивы. — Тимул вяло попытался отбиться от напористых обвинений рыжего, — Я сказал лишь — старые девы.
— Ты хоть сам понимаешь, о чем говоришь? Когда это красивые девушки оставались в старых девах?
— Ну… если они нищие бесприданницы… или характер отвратительный. Да, скорее всего, они не замужем именно из-за характера, вон как она тебя отхлестала!
— Не смешно, — мрачно оборвал его Итель. — И неверно. Характер красивых и знатных девиц можно изучить только после того, как возьмешь в жены, до этого все они белые и чистые, как Элторна. А вот об одной вещи ты умолчал нарочно… или и сам не осознал всей важности полученной информации. Попытайся припомнить, тебе сказали просто «знатные» девы или «самые знатные»?
— А разве это имеет значение? — хмуро буркнул Тимул, широко известный среди придворной молодежи именно умением узнавать важные новости раньше всех.
— Огромное, — пренебрежительно глянул на него Мишеле. — Можно подумать, ты и сам не знаешь, что светлостями в Тальзии зовут только маркизов, герцогов и князей, а всех остальных — ваша милость? А Аньята назвала ту даму светлостью… следовательно, она не менее чем маркиза.
— Можно подумать, — передразнил его раздосадованный Тимул, — это обращение делает старых дев моложе или богаче. И вы знаете не хуже меня, сколько у нас в Тальзии маркиз, герцогинь и княгинь.
«Все верно», — хмуро усмехнулся Итель, слушая эти жалкие попытки графа оправдаться, герцогов и князей на их полуострове больше, чем на всем восточном континенте. Впрочем, как и графов с баронами, так уж сложилось еще тысячелетия назад. Разумеется, в значительной степени в этом виновна природа полуострова, изрезанного сотнями крупных и мелких речушек, берущих начало в ущельях Северного хребта, защищающих полуостров от холода зимних ветров. Все эти реки делят Тальзию на множество плодородных долинок, разбросанных между холмами. И почти на каждом из этих холмов стоит старинный каменный замок или даже крепость. Предки нынешних знатных семей не только умели приумножать свои богатства, но и весьма не любили ими делиться.
Однако в рассуждениях Тимула есть и очевидная нескладность: именно тем из старинных семей, которые были богаче и мощнее, мудрый Эстальд, первый король Тальзии, больше тысячи лет назад собравший полуостров в единое государство, пожаловал титулы князей, герцогов и маркизов. Все остальные владельцы достаточно больших имений и замков стали баронами и графами. Тогда же первые советники первого короля написали свод законов
