пробормотала маркиза Дарве Ульгер и опасливо поднесла свое фамильное колечко к огненному пиропу, поблескивающему на свирепой морде черно-алого чудовища.
Единственный нашедшийся в их покоях дракон оказался мозаичным, выложенным из осколков мрамора и полудрагоценных камней на глухой стене гардеробной комнаты Тэрлины. Той самой, где они устроили место для тайных собраний.
Кусок стены вдвинулся вглубь, словно вмятый чьей-то огромной ладонью, потом плавно укатился вбок, открыв нетерпеливым взглядам кадеток ступени уходящей вниз лестницы.
— Я пошла, — зачем-то предупредила Тэрлина, поднимая выше уличный масляный фонарь, снятый ими с балкона, и скользнула в дыру, опасаясь лишь одного — чтобы потайная дверь вдруг не поехала на нее, запирая в этом узком проходе.
— Мы за тобой, — почувствовав нерешительность воспитанницы, подбодрила Бетрисса, пропуская вперед сестер Сарнских и Дору с Кати.
Самой ей предстояло найти на внутренней части стены рычажок и запереть проход.
— Рычаг слева возле десятой ступени, — раздался снизу спокойный голос Тэрлины, и Бет облегченно вздохнула: судя по тону, маркиза не ощущает от этого прохода никакого подвоха. Непонятно только, зачем она считает ступеньки?
Ответ на свой вопрос старшина нашла, добравшись до рычага, — на левой стене возле каждой ступеньки красовался жирно нарисованный номер. До десятой они были красного цвета, ниже — белого. Видимо, это предупреждение идущим снизу не подниматься выше, пока потайная дверь не откроется полностью, поняла Бетрисса. Прислушалась, нажала выступающую из стены металлическую ручку и проворно пошагала вниз за успевшими уйти за поворот подругами.
Как выяснилось, никаких ловушек и неприятных сюрпризов потайная лестница не имела, скорее наоборот. Ходить по ней было не сложно, не страшно и не душно. Через спрятанные за колоннами и различными наружными украшениями узкие оконца сюда проникали свежий воздух и достаточно света, чтобы можно было ходить днем без фонарей. А ниже первого этажа на потолке появились округлые стеклянные колбы с дорогим ведьминым мхом, испускающие мягкое зеленоватое сияние.
Дверь в конце лестницы тоже открывалась прикосновением камня, а за ней обнаружился довольно просторный тренировочный зал. Прежде чем шагнуть внутрь, Тэрлина несколько секунд стояла на пороге, с привычной опаской оглядывая помещение. От разбойника можно было ожидать чего угодно: от внезапного появления его гибкой фигуры из какого-нибудь полутемного угла до летящих с самой неожиданной стороны капель воды или краски.
— Попав в незнакомое место, нужно не рот разевать, а вовсю работать ушами, глазами и мозгами, — насмешливо пояснял он каждый раз, когда удавалось застичь кадеток врасплох. — В чужих замках, домах и просто городах никто вас не ждет и не мечтает напоить горячим чаем с вареньем. Даже если это королевские замки. И не говорите мне, что там есть преданные королеве люди. Во-первых, никто из вас пока не королева, а во-вторых, их еще отличить нужно, этих истинно преданных, от тех, кто таковыми старательно прикидывается.
— Вроде никого, — пробормотала Октябрина, зачем-то принюхалась и осторожно двинулась в центр зала к стоящему под самым ярким светильником столу.
Девушки опасливо расходились в разные стороны, отлично помня еще одну присказку разбойника: «Если хотите облегчить задачу тем, кто в вас целится, тихо стойте кучкой. В кого-нибудь да попадет даже самый неловкий».
— Тут письмо от Годренса, — возвестила Октябрина, взявшая со стола знакомый конверт. Пробежала записку взглядом и поспешила успокоить подруг: — Сегодня никто не появится. А мы должны переодеться и изучить зал. Первая тренировка по расписанию завтра утром.
— Зря я так бежала, — расстроенно вздохнула Кателла. — Могла бы сказать барону еще несколько слов…
— А вот сейчас ты не права, Кати, — тихо произнесла Бетрисса. — Приказы нужно исполнять, ведь мы не фрейлины, а кадетки. И если хотим выжить, то не должны об этом забывать. И надеяться на счастливую случайность не стоит. И еще. Я, безусловно, не имею права вмешиваться в твои личные дела, но и молчать не могу, ведь мы все в одной лодке. Поэтому постарайся не обижаться на мои слова, но у женщин есть святое правило никогда не выкладывать едва возникшему возлюбленному все свои мельчайшие секреты. Поверь, это весьма неосмотрительно, ведь ты пока ничего не знаешь о привычках барона и его характере. И не имеет никакого значения, сколько вы знакомы, думаю, знакомство было шапочным, и за три года барон едва ли перебросился с тобой парой ничего не значащих фраз. Обычное дело, все молодые господа стараются как можно быстрее улизнуть от пожилых родственниц, не утруждая себя разглядыванием их чинно сидящих за чайным столом гостий. Но вот ты… боюсь, не могла не обратить внимания на такого видного господина.
— Конечно, я его сразу заметила, — чуть покраснела Кати и вдруг заговорила быстро, взволнованно, как говорят лишь о чем-то выстраданном: — Но применила правило праздничных пирожных… у вас такого нет? А я однажды в детстве залезла на стул и съела почти все, потом мне было очень плохо. Маменька в наказание прочла длинную нотацию, но поняла я только одно: если ты чего-то хочешь, а брать его пока нельзя, надо повторять себе: «Это чужое, это чужое». Вот и барон… Все три года я твердила себе: «Это чужой мужчина» — и не смела даже мечтать о том, чтобы однажды он вдруг посмотрел на меня так, как смотрит сейчас. Да я и до сих пор не верю, но как будто кто-то свыше уже разрешил — теперь можно, Кати, бери.
— И тебя прорвало, — огорченно вздохнула Бетрисса. — Ну, нечто в этом роде я и подозревала. Поверь, я очень рада и за тебя и за него, найти свою половину очень нелегко. Но это только начало, теперь нужно проверить свои чувства, а потом еще и сохранить. Вам будет намного труднее, чем обычным
