в руку:
— Отдай мне.
— Ведьма? — и на миг не впечатлившись ее нарядом, иронично приподнял бровь Шаграйн и спокойно ссыпал листья в подставленные ладони: — Забери. Вот еще.
Оглянулся на примолкших магов, усмехнулся и спросил с прямотой приговоренного:
— Так что случилось с проклятием и с моими способностями?
— Они у тебя воюют, — пряча листья в один из карманов, ласково пояснила Мильда. — Но не убивают друг друга, а пытаются поглотить. Уже даже слились в самом слабом месте, и для тебя это не очень хорошо. Ты навсегда останешься и не ведьмаком, и не оборотнем, никогда не сможешь до конца снять кокон или использовать в полную силу. Энергия не замкнется, будет постоянно перетекать из кокона в резерв. А проклятия я не вижу, значит, они его сняли.
— Спасибо, — обаятельно улыбнулся ей разбойник и прижал руку к покрытой грязными разводами груди так элегантно, словно был одет в самый роскошный костюм, — твои последние слова пролились бальзамом мне на душу. А по поводу всего остального возникла еще пара вопросов: как мне быть с этой войной способностей и о чем молчат могущественные магистры?
— Хорош, — расцвела одобрительной усмешкой Мильда. — Едва оклемался и сразу ринулся очаровывать ведьму старшего круга. Ну а со способностями просто — если ты хочешь быть только ведьмаком или оборотнем, то маги тебе одну способность закроют. А вот если желаешь иметь обе, но послабее, то нужно закончить их распутывать. Потому маги и молчат, ждут твоего решения.
— Они и сами бы это сказали, — укоризненно глянул на Мильду беловолосый магистр, — но одна ведьма оказалась намного шустрее.
— Жизнь у нас такая, если не подсуетишься, то и в котелок класть будет нечего, — не осталась в долгу та и испытующе глянула на Дирарда: — Ну, что решил?
— Пока ничего, — пожал плечами он. — Зато у меня снова два вопроса. Первый — а нельзя ли отложить это «распутывание» на несколько минут, пока я умоюсь и стащу у друга пирожок? И второй — как тебя зовут, ведьма?
— Ее зовут Мильда, и она моя жена, а я Кахорис, — нарочито грозно рыкнул стоявший за плечом ведьмы мужчина. — Но твоя благоразумность меня радует. Не скажешь, от кого ты получил пояс вожака?
— Оборотень, — усмехнулся разбойник, — ты меня не так понял. Я спросил ее имя, так как хотел доверить ей важную вещь, и тебе ли не знать этого правила. А пояс мне отдал Ирхин.
— Старина Ирхин? — расцвел изумленной улыбкой Кахорис и тут же встревожился: — Надеюсь… ты его не убил?
— Он мой дед, — нехотя сообщил советник, понимая, что солгать или смолчать здесь не получится. — А пояс всучил мне обманом. Тогда он еще не мог говорить, Годренс вылечил его позже. Так могу я попросить Мильду об одолжении?
— Разумеется, — твердо заявил сидевший напротив магистр с карими глазами, отливающими хищным золотом. — И отдохнуть тоже можешь. И не десять минут, а немного больше. А мы пока сходим в то ущелье. Лангорис, ты со мной?
— Я уже позвал Дэгерса и Гайлену, — кивнул беловолосый и глянул на Вирденса: — Ты с нами или останешься?
— С вами, — спокойно заявил магистр, и все они исчезли так стремительно, словно были мороками.
— А мы сначала идем умываться, — принял решение Рад.
Годренс тут же подхватил друга воздушной лапой и вдруг, на миг притиснув его к себе, тихо выдохнул:
— Ты не представляешь, как я рад.
— Отлично представляю, — в тон ему фыркнул Шаграйн и смолк, не желая больше ничего говорить при чужих.
Но уже в домике, заметив, что ведьма с мужем за ними не пошли, а устроились возле стола с едой, скупо добавил:
— Только на тебя и надеялся. Знал, ты поднимешь все плато. — И уже другим, деловым тоном осведомился: — А где тут можно умыться?
Годренс ответил ему благодарным взглядом и молча указал на ведущую вниз изящную лестницу, все жители плато обожали купаться со вкусом и удобством, подводя в свои подвальные бассейны теплую воду из ближайших источников, или просто ставили магический подогрев. Несколько секунд смотрел, как друг легко и пружинисто шагает по ступенькам, и направился на кухню, выдать задание голему.
Хотя здесь, на плато, мог бы и лично сотворить тарелку пирожков или кусок окорока, но услужливый голем сделает все быстрее и, как ни обидно, вкуснее, знания в них вкладывали лучшие повара. Зато сам он за это время успеет создать для друга такой костюм, какие тот любит.
Всего через четверть часа дроу сидел напротив королевского советника, одетого в новенькую белоснежную рубашку и темно-зеленый полувоенный костюм, и, пряча умиленную улыбку, смотрел, как тот торопливо поглощает все подряд, от мяса до сладостей.
А Рад вдруг поднял на друга горьковатый взгляд и заговорил так серьезно, что в горле дроу вмиг встал комок:
— Боюсь даже спросить, как она. Я ведь не сумел ее защитить, Год, и даже везти не мог. Впрочем, она сама отказалась, а я и обрадовался. А после сделал несусветную глупость… никогда себе не прощу. Украл у степняков кувшинчик молока и лепешки, не додумался, что у них есть сильный шаман. Уже через несколько часов почуял слежку. Надо было остановиться и попытаться поговорить или откупиться, но меня ломала боль проклятия. Магия
