— Ты тоже. С учетом всех обстоятельств. А мог бы выглядеть как из преисподней.
— Благодарю.
— Туда, Пол, они и направятся. Те девушки, которые навестили дом Фишера. Если только ты не захочешь им помочь…
Ситона передернуло.
— Я был жертвой, а не противником, Малькольм. Я проиграл. Хотя и выжил. Вам это известно лучше, чем кому бы то ни было.
— Выжить в той ситуации — это тоже своего рода победа.
— Если бы вы сами там побывали, то так бы не говорили. И на моем месте вы думали бы как раз наоборот.
— Возможно, вернувшись туда, ты сможешь наконец поставить точку.
— Я к этому не стремлюсь.
— Я сделаю для них все, что в моих силах, — насупился Коуви. — Просто не знаю, достаточно ли я для этого вооружен. Три студентки хоронили свою подружку. И все они видели ее там.
— В открытом гробу? — не понял Ситон.
— Нет. Она тоже пришла туда, — ответил Коуви. — Девушки в один голос уверяли, будто видели ее среди скорбящих. Тогда каждая из них сочла, что это помрачение рассудка, вызванное нервозностью и горем. Так или иначе, все они были потрясены и сильно расстроены. У той, которая впоследствии пыталась покончить с собой, было самое страшное видение. Мертвая подружка бродила у вырытой могилы в шляпе с вуалью, искривленный рот изрыгал беззвучные проклятия, а из-под остроносых кожаных туфель в яму сыпался песок. Потом девушки сравнили свои впечатления. И тогда начался сущий кошмар.
Ситон сидел и обдумывал услышанное.
— Когда они ходили в дом Фишера?
— Около трех недель назад. Та, которая умерла, покончила с собой через неделю, и еще через неделю ее похоронили.
— А другая, неудавшаяся самоубийца?
— Пыталась свести счеты с жизнью на третий день после похорон, — ответил Коуви. — Ее уже выписали из больницы. Сейчас она понемногу поправляется в доме своего брата в Уитстейбле.
— «Поправляется» надо понимать фигурально? — вставил Ситон.
В ответ Коуви только пожал плечами.
— И что они там делали?
— Уж точно не паранормальные явления изучали, — сказал Коуви. — Это студентки обычного университета в Суррее. У заведения государственная лицензия и финансирование. Его дипломы везде котируются.
— И нанимает на работу придурков, — заметил Ситон.
— Тот придурок, которого ты имеешь в виду, преподает этику, — парировал Коуви. — А девушки учились, то есть учатся, на философском факультете. По всей видимости, они исследовали диапазон возможностей зла. И добрались в рассуждениях до коммуникативности зла — до его, так сказать, способности заражать других. Затем они перешли к вероятности наличия остаточного зла. Тогда и было решено в исследовательских целях получить допуск в дом Фишера. И они его получили.
— О господи! — схватился за голову Ситон.
— Большую часть времени, как ты и сам, наверное, мог убедиться, это место абсолютно безопасно, — заявил Коуви. — Но на этот раз вышло иначе. И на свое несчастье, группа нашла там именно то, что искала. Не само зло. Оно в тот момент отлучилось из дома.
— Вы хотите сказать, они отлучились?
— Не путай зло с его проявлениями.
— К чертям собачьим! Я буду делать то, что считаю нужным!
— Пол, ты столько лет не практиковался. Впрочем, тебе и не давали.
Ситон с минуту помолчал. В баре было шумно и накурено. На кухне тушили чеснок, и его едкий аромат перекрывал другие запахи: мокрой одежды, потных тел, пива и грязных волос. Вокруг раздавались монотонный гул голосов, звон кружек, смех Ситону пришлось повысить голос, чтобы собеседник мог его услышать.
— Какой именно помощи вы ждете от меня, Малькольм?
— Мне кажется, надо навестить девушку из Уитстейбла, — вздохнул Коуви.
Он потянулся к стоящему в ногах портфелю, вынул из него толстый конверт из плотной манильской бумаги и положил его на столик.
— Тут адрес и тысяча двести фунтов наличными в придачу, а также ключи от машины, стоящей в гараже под железнодорожным мостом. Это за углом, на Геркулес-роуд. Ты ведь психолог и специалист по эмоциональным травмам. В конверте соответствующие документы на твое имя, а также рекомендательное письмо от Британской медицинской ассоциации и еще кое-какие бумаги от попечительского совета больницы Святого Томаса.
