— Информацией. Речь идет о Визире. Женщина, которую обвиняют в его убийстве, не виновата. Я знаю истинного убийцу.
— Да? И кто же он? — Ахмараджи демонстративно зевнул.
— Сейчас расскажу. Его убили вы, неуважаемый второй секретарь посольства. Не знаю, чем помешал вам бедный Визирь. Наверное, кому-то страшно не хотелось, чтобы он стал султаном. Вы получили заказ, остальное — дело техники.
— Ерунда! — усмехнулся Ахмараджи. — Ваше психическое состояние вызывает у меня тревогу. Не понимаю, почему я вообще слушаю эти бредни?
— Потому, что это правда.
— Это слова. — Он бросил на меня тяжелый взгляд.
— У меня есть доказательства. Помните, я говорил вам про Ларсена?
— Повторяю: я понятия не имею, кто такой этот Ларсен. Я совершенно не понимаю, с какой стати вы его сюда приплетаете.
И все же он не ушел, а я продолжил:
— В тот день Ларсен был в доме Визиря. Он следил за Жасмин Корнблат — это ее обвинили потом в убийстве. Но она не убивала. Это сделали вы, господин Ахмараджи. Ларсен стал случайным свидетелем.
— Боже мой, какую чушь мне приходится слышать! — всплеснул руками арабиец. — Вы сами недавно сказали, что Ларсен мертв. А мертвецы, как вам известно, народ неразговорчивый.
— У Ларсена был при себе фотоаппарат, делающий мгновенные снимки. Он заснял вас на месте преступления. А потом стал шантажировать.
Ахмараджи хмыкнул.
— Что, вспомнили, как довели его до самоубийства? — сказал я. — Очень смешно, право слово! Думали, что это устранило угрозу? В ваши расчеты вкралась ошибка.
— Что вы несете! — воскликнул Ахмараджи.
— Правду и только правду. Я был последним, кто видел Ларсена живым. Думаю, вы читали газеты, там много писалось об этом. Перед смертью он успел все рассказать мне и сообщил, где находятся снимки. Теперь они здесь. — Я выразительно похлопал по внутреннему карману пиджака, в котором у меня действительно лежало несколько снимков — все, что осталось от богатой коллекции Десяти Дюймов. — Не знаю, сколько Ларсен запросил с вас. Лично мне нужно пятьдесят кусков. Это не такая уж большая сумма. Особенно если знать, что это поможет вам избежать электрического стула.
Второй секретарь посольства переглянулся с Джафаром. Тот вдруг выпрямился во весь рост. С его лица вдруг исчезла маска тупого быка- телохранителя. Теперь я видел в нем хищника — умного и жестокого.
Меня поразили эти изменения. Кажется, и с моими расчетами что-то не так.
Джафар процедил сквозь зубы:
— Он блефует. Нет у него никаких снимков. Да их и не было.
— А если не блефует? Прости, сагиб, я не успел произвести у него обыск, — повинился Ахмараджи.
Сагиб?! Второй секретарь назвал своего шофера и телохранителя господином! Кажется, я неправильно расставил акценты, когда думал о действиях этой парочки.
— Убей его! — тускло произнес Керим.
Он покрутил головой по сторонам. Парк по-прежнему пустовал.
— Все равно свидетелей нет. Когда его хватятся, мы будем уже далеко.
Я угрожающе выставил саквояж вперед.
— Только попробуй!
— Что, стукнешь меня своей сумочкой? — ехидно спросил Ахмараджи. — Взял бы тогда что-то поувесистей.
— Вы — идиоты! Это не просто саквояж. В него вмонтирован микрофон с передатчиком. Наш разговор слушает и записывает полиция. — Я засмеялся. — Не ожидал, что вы клюнете и попадетесь в такую простую ловушку!
Джафар побледнел.
— Задержи его, раб! — крикнул он Ахмараджи и рысью бросился к выходу из парка.
— Стой! — заорал я и кинулся за беглецом, однако Ахмараджи помешал мне, сбив с ног ловкой подсечкой.
Я кувыркнулся и улетел в кучу прелой травы.
— У меня нет оружия, но я убью тебя голыми руками, — пообещал арабиец.
Я оторвал голову от земли. Спина Джафара почти исчезла из виду.
— Тебе ни за что не догнать сагиба! — прошипел Ахмараджи.
— Его не выпустят из страны. Через час, максимум два — все порты, вокзалы и аэропорты будут перекрыты. На него объявят охоту и в итоге найдут. Не сегодня, так завтра… Вы не представляете себя всю мощь полицейской машины.
