— Что тебя удивляет, Дар? Так оно и есть.
— Вообще-то, я никакой особой демократии не заметил.
— А что бы хотел заметить?
— И сам не знаю… Наверное, ты прав. Я ещё плохо знаю другие поселения, и Манаус действительно самый передовой в социальном плане город. Но вот, смотри, началась война… И нас, простой народ, опять никто не спросил. Власть никогда не спрашивает народ, есть в этом великий обман.
— Обман? Но когда и кто обещал, что будут спрашивать перед принятиями решений? Почему тебя должны спрашивать?
— Не понял…
— Тебя спрашивали, когда давали имя? А место и время рождения?
Я машинально замотал головой, вьетнамец не отстал.
— Может, тебя спрашивали о желательной расе или интересовались твоим мнением, присваивая национальность? Точно так же и с властью, Дарий, она просто дана нам свыше. В развитом сообществе с тобой посоветуются один раз в пять лет, на выборах лидера — какой там срок в России? Могут даже провести ничего не определяющий референдум ради пиара. И хватит… Но когда надо решать вопрос о командировке военного контингента в Афганистан или о бомбёжке Югославии с Ливией, то спрашивать не будут. И это правильно, потому что после нескольких совещаний люди перестанут нормально работать, а начнут пить и ждать совещания по каждому вопросу.
— Подожди, ты что, в принципе против любой демократии? — удивился я.
— То, что я тебе сейчас описал, и есть демократия. Неужели ты думаешь, что в США или во Франции часто советуются с народом? — уже не поворачиваясь, хмыкнул он. — Дарий, ты не торопись с оценками. Подумай, ты человек взрослый. Представь себе перманентное народное собрание на площади.
— Да уж представляю! — вспомнил я недавнее.
После короткой паузы он спросил:
— Знаешь, чем восточная мудрость отличается от западной?
— Давай.
— Она правильней оценивает общество.
— Во ты сказал! Европа так не считает!
— Знаю, Дар, — улыбнулся мне Винни во все зубы, — им осталось только прожить столько же тысячелетий, чтобы проверить свою правоту.
И я замолчал, постепенно начиная переваривать очень спорные, но в чём-то без сомнения и весьма справедливые слова мудрого вьетнамца.
А потом появился остров, и с этого момента события начали развиваться стремительно.
Пш-шш…
— Техник, интересный островок прямо по курсу наблюдаете? — спросил Игорь, теперь идущий впереди нас.
— Подтверждаю.
— Чуть дальше ближнего мыса на поляне стоит мальчишка и машет. Решение?
Я присмотрелся и увидел подпрыгивающий среди деревьев силуэт.
— Вы подходите туда, а мы обогнём остров справа, проверим его. Игорь, оценка по вероятности огневой?
— Большой вероятности нет, командир, пацан сопливый всё-таки… Похоже, мирные люди. Однако будем наготове.
— Принял, работаем.
Резко отвалив вправо, Винни прибавил скорости, и «Клава» начала приближаться к берегу Леты, вот так и пойдём. Я перекинулся на левый борт, пристраивая на высоком борту «Тигра». Пошли вокруг в пятидесяти метрах от берега. Островок-то необычный! Длинный и узкий, стоит почти посередине реки и полностью порос матёрым лесом из тропических деревьев с длинной хвоей, не часто такое увидишь. Да что там часто, из подобных я вообще знаю только Кайман. Этот клочок суши раза в два длинней и в то же время гораздо уже, кишка лесистая. Цвет у них похож. Пожив на Кристе, быстро научишься различать оттенки зелёного, как тот чукча, который, по слухам, определяет сто оттенков снега.
Напротив острова — старица серпом, дальше река входит в правый поворот.
А зелени вокруг сколько! Сейчас, в самый разгар осени, среди режущего глаз изумруда постепенно начинают появляться и другие краски. Конечно, визуально осень в этих широтах ненастоящая, во многом формальная. Мне рассказывали, что выше, в горах и на предгорных плато смена сезонов чувствуется гораздо сильней, почти как в России. Но я уже привык и здесь вижу удивительную мозаику, в которой яркий изумруд сельвы перемежается бархатистым тёмно-зелёным цветом высоких деревьев. Поляны украшены жёлтыми и красными соцветиями, и всё это многообразие то и дело прорезают, впадая в Лету, коричневые и чёрные ленты речек и ручьёв. Невысокий редкий подлесок и кусты возле берега в человеческий рост не могут скрыть главного — капитальных строений на острове нет.
Пш-шш…
— На связи, что там?
