— Сманили людей на материк, уроды, — ворчал Кофман. — В каждой деревеньке на сельпо или администрации висела реклама какого-нибудь там Питерского СпецСМУ, готового впарить желающим убогую однокомнатную квартирку в Лениградской области задёшево, да ещё и с учетом материнского капитала. Вот и насобирали со всей Сибири в область самых неприспособленных, да характером слабых. А взамен кто сюда приедет? Комсомольцев нет, только кержаки. Один зацепится, потом со всей России родню собирает. Гениальный был план у властей, что и говорить… — добавил он неохотно и неодобрительно, ругнулся тихо и, привстав, тревожно оглянулся по сторонам.
—Аллё, рулевой! Яша, куда ты прямо на каргу каменную прёшь?! — вскинулся капитан, вскакивая с дивана и хватаясь за огромный морской бинокль. При этом он так тряхнул волосатой головой, что я подумал: наконец-то кипа свалится! Не свалилась. Скотчем он её приклеивает, что ли?
На его плече красовалась обращённая ко мне синяя татуировка: огромный адмиралтейский якорь, почему-то обвитый тросом, а не классической цепью, и выполненная причудливой вязью чёрная надпись: «Ещё звучит аккорд гитарный».
Карги рождают сами реки, точнее, ледоходы на них. Коварная штука. Особенно они переменчивы на Енисее. Весной в верховьях уже трещит, лёд вскрывается, трогается вниз, а внизу ещё всё стоит мертво. Тогда битый лёд, пришедший сверху, забивает всё русло и уходит вниз, пробиваясь по дну, где выгребает камни — словно плуг работает. Лёд тащит каменные массы за собой, увлекает, выталкивает наверх к берегам и мелям, обкладывает ими плёсы, затем всё построенное срезает в прорывном усилии, снова громоздит...
— Раньше её тут не было, — отметил шкипер. — Батюшка каждый год что-нибудь для нас, да прибережёт...
Штурман в ответ резко поднял стриженую голову, обернулся, сверкнув глазами, и вскрикнул тонким голосом так, что на шее проступили жилы:
— Поучи меня, поучи! Хватит уже! Причём здесь эта карга, там же самый ход, не видишь?! Сейчас довернём с учётом выноса кормы, и всё чики-пуки. Лучше на эхолот смотри! — штурман-вахтенный и одновременно рулевой показал узловатым пальцем сразу на три монитора.
— На эхолот надейся, а сам смотри!
— Шёл бы ты замки проверять!
Эхолотов на флагмане три штуки. Один, кругового обзора, штатный, ещё два установлены на носу рефрижератора и наливняка, их антенны- излучатели направлены вниз и вперёд.
Хорошо вахтенному, удобно на грамотно сконструированном рабочем месте. Яков обманчиво небрежно, как бы расслабленно сидел на высоком вращающемся кресле с подлокотниками, однако я чувствовал, что он в этот момент полностью слился с судном, ощущая его, как свое тело. Перед ним блестел хромом маленький, почти игрушечный электроштурвал. Тем не менее, в рубке есть и обычный большой штурвал, ручной.
Ноги рулевого в мягких домашних тапочках что-то отстукивали по подножке.
Кофман, словно не расслышав совет хоть и подчинённого, но всё-таки брата, у выхода на крыло мостика рассматривал через оптику берег.
Я в который раз с восхищением оглядел отполированную, вычищенную до неправдоподобной белизны рубку, ряды светодиодов, кнопки и сверкающие хромом тумблеры дистанционного управления, красивые гирокомпасы, постоянно живой экран локатора, радиостанции, систему громкой и внутренней связи — здесь, в рубке царил XXI век, без всяких апокалипсисов. И это казалось нереальным.
В машинном отделении единолично хозяйничает Мозолевский. Он тоже работает без смены, Михаил далеко от машины не отходит, вечно что-то там шаманит, модернизирует, а появляясь на палубе, садится на стул возле двери в отделение.
Пять человек, вот и весь экипаж тяжёлого буксира. Поэтому Первый арктический караван после заката и не двигается, мы встаём где-нибудь на отдых. Раньше ночами, приглушенно урча дизелями и красиво подсвечивая себя зелеными, красными и белыми ходовыми огнями, по Енисею упрямо продолжали идти суда, сейчас такой фокус не проходит, ЧП гарантировано. Пассажирский теплоход доходил из Красноярска в Дудинку за трое с половиной суток, грузовые шли дней шесть. В изменившихся условиях Слава рассчитывает управиться за полторы недели, не раньше.
Пару часов назад караван догнал, доложив по радио и пристроившись в кильватер «Гдова» плавмагазин «Провокатор». Его бессменный капитал Геннадий Фёдорович Петляков забросил в Ворогово эхолоты, ещё одну рацию, береговой радар с инструкциями по установке, два бакена, старый добрый автомат АКМ с деревянным прикладом, патроны и пару гранат РГД.
В экипаже плавмагазина, кроме шкипера, числится его жена Элеонора Викторовна и Игорь Потупчик, там же сейчас находится и Глебова, на «Провокаторе» ей уютней, привычней. С ними кот-старожил Баркас, наглая полосатая морда, и серьёзный пёс по кличке Тунгус, его я иногда беру на катер, когда отправляюсь вперёд на разведку, хороший помощник, опытный разведчик.
Петляков говорит, что Артём Шведов в маленьком коллективе прижился, освоился, чему все мы искренне рады.
На сухогрузе «Гдов» трудятся всего два человека: капитан Костя Шинкаренко и его друг детства, моторист Тимур Галиев. Поразмыслив, в экипаж решили больше никого не брать, и до сей поры они действительно неплохо управляются сами.
Итого в караване участвует всего двенадцать человек. Очень хотела поехать Закревская, пороги в управе сбила, но староста был непреклонен, Храмцов и слышать ничего не хотел. Тут я ничего не мог поделать, острой объективной необходимости по Даше Закревской не предъявишь, а Василия Яковлевича понять можно. Дюжина человек уходит из общины на север, две группы рейдеров отсутствуют практически постоянно, как и отряд обычных снабженцев, да ещё и промысловики всегда на выходе. Слишком много командировочных в графе списочного состава анклава...
«Гдов» и «Провокатор» всегда следуют в кильватере состава. Впереди нельзя. Если по какой-то причине идущий впереди плавмагазин или сухогруз
