покрыт природной брусчаткой, камешками, взятыми из реки, оббитыми, обкатанными. Такую красоту портить жалко, поэтому въезд техники в замок ограничен, только по пропуску. Да это не просто замок, а микрогород.
Слева красовалось самое дальнее здание, прилепившееся к стене в глубине двора, – это собор с остроконечной крышей и крошечным каменным забором. Высокий, как и дома: в такой тесноте все вверх потянется. Внизу под навесом стояли две женщины, портнихи. Лиц не было видно, но я своих не то что в лицо – в спину и сверху узнаю. По стене, сливаясь с зубцами, медленно прошел часовой в сером, днем их всего двое. Слава тебе господи, армейский камуфляж сняли! Какой-то женский голос отдавал распоряжения, где-то истерил ребенок. Детки постарше пробежали белыми стрелками, на них кто-то заорал, загоняя в помещение.
Темные галереи с арочными пролетами под стенами, двери… все такое надежное, капитальное, неубиваемое. Вдали и справа под навесом стоит зверски заряженный на внедорожье «хайлюкс» сталкеров. Вальтер Кох, что ли, ковыряется?
Кое-кому не нравится, что сталкеры устроили тут гараж. Ковтонюк уже несколько раз предлагал мне их передислоцировать и освободить драгоценное место. Не дождетесь. Сталкеры – мой Кошачий Легион. Преторианцы и личный спецназ. Все серьезно.
Так что же, я в краткосрочном отпуске или нет? Ракетки для бадминтона не забыть! Выписал как-то по случаю, а потом вспомнил, что воланчиков не прихватил. Закинул ракетки в шкаф и долго о них не вспоминал, лишь недавно включив в заказ пару упаковок. Точно, в бадминтон на полянке играть будем.
– Алексей Александрович…
– Слушаю, – ответил я Гамлету не оборачиваясь. Сейчас весь кайф сломает.
– Там внизу на аудиенцию просятся. Климова Юлия Павловна.
– О, черт, только не это!
– Сильно очень просится, да, у меня правое ухо совсем оглохло.
Климова – директор школы и одновременно глава всей нашей системы образования анклава. Знаменитый человек. Наряду с главврачом Маргаритой Эдуардовной Зенгер она делит гордое звание главной фурии анклава. Все знают, как эти особы относятся друг к другу: постоянная конкуренция, ревность и обвинение во всех смертных грехах. Стремясь вырвать друг у друга все, что может пригодиться в работе, они одинаково хорошо умеют забрать «свое» и у других.
Помню, как бургомистр Берлина Ульф Курцбах бился за найденный сталкерами островок на лесном озере. Веские доводы приводил, напоминая, что при столь малой площади германского поселения любая большая поляна – огромная ценность сама по себе. Тем более такое уникальное по своей красоте место. Крепкий большой пятистенок с камином, мостики, просека-аллея, ведущая к городу… Здание на острове можно было использовать как турбазу для горожан, в качестве мастерской или цехов для различных промыслов, хотя последнее нерационально – там живописные, очень тихие места.
Однако при дележе ресурса сразу же начался такой жаркий спор между образованием и медициной, что губернатора просто задвинули за угол. Климова тут же выдвинула идею размещения там детского дома отдыха, а заодно и базы скаутов. Однако Зенгер считала иначе, начав оперировать волшебным словом «реабилитация». На что ей едко было указано, что реабилитационный пункт уже работает на Кордоне, рядом с санаторием.
Выслушав стороны, я по завету Остапа Бендера решил помочь детям, после чего главврач дулась на меня битых два месяца, а во время очередного медицинского обследования назначила самые болезненные уколы.
Перед тем как сесть в кресло, я поправил рубашку и ремень, тронул ладонью еле заметную щетину и провел мелкой алюминиевой расческой по волосам. После чего склонил голову и положил ее на ладонь, пытаясь вновь настроиться на деловой лад, а заодно демонстрируя высшую степень усталости.
Измотанный философ. Переключился с трудом.
– Зови, не спрячусь.
Юлия Павловна ворвалась в помещение танковым клином, перед столом остановилась на доли секунды, которых ей хватило для того, чтобы пыхнуть горячим воздухом перед лицом, отгоняя непослушную прядь обесцвеченных волос, после чего всем своим немалым весом решительно плюхнулась на испуганно пискнувший гамбсовский стул, – в волнении я чуть приподнялся. Она многообещающе усмехнулась, колюче глянув на меня карими глазами, и быстро произнесла:
– Это катастрофа!
Ну вот, все, амбец. Сейчас начнется. В такие минуты мне всегда отчаянно хочется заполучить шапку-невидимку.
– Гамлет, спасибо, можешь идти. Не пускай к нам никого.
– Есть!
Шлеп! На столешницу легли два листа бумаги на скрепке. Даю совет молодым руководителям: в такой ситуации никогда не начинайте изучать документ сразу. Отложите в сторону и начинайте вникать в суть вопроса через уши. Этим вы не только сэкономите свое время, априори драгоценное, но и дадите понять собеседнику, что важность его экстренного визита еще не вполне очевидна. Пусть разговаривает, доводит устно, недаром людям дано
