особенности анатомии, на которые мы так любим надеяться. Парочку наиболее опасных просто отравят во время очередного завтрака. Остальных покалечат и выгонят к чертовой матери в джунгли, где они сдохнут под клыками и когтями.
Полудикие вольные общины, выползшие из таежной глуши или из непроходимых джунглей, бывают очень опасными. Еще более осторожным нужно быть, наткнувшись на место проживания людей, которые в своих верованиях, взглядах на гуманность и отношении к чужакам могут оказаться кем угодно.
Некоторая часть общинников малых групп уверенно шагает назад, постепенно становясь полудикими язычниками. Но даже в более крупных сообществах махровым цветом начинает цвести глухой трайбализм, средневековая клановость и замкнутость. Получается, что на относительно небольшой площади общего ареала человеческой популяции, от затерянной в джунглях деревеньки до крупного города, очень ярко проявляются все расхождения в культуре и нормах морали, различия в религиях и самой степени религиозности.
Сотников как-то сказал, что на Платформе-5 с религиями все обстоит и просто, и сложно одновременно. Поначалу конфессиональная ортодоксальность и религиозная непримиримость в анклавах вообще не чувствовалась, а очень редкие святые отцы пытались сохранить хотя бы часть имеющегося влияния и единство паствы.
Люди, попавшие сюда, были растеряны, многие до шока, а кое-кто и до безумия. Привычные в такой среде разговоры о боге как-то быстро угасали, старые проверенные религии экстренно требовали новых взглядов и моделей, новых веских слов и доводов. Несчастные, у которых в голове была полная каша, приходили к постепенно появляющимся новообретенным священникам и спрашивали – поясни, мол, ситуацию, святой отец, что же такое происходит вокруг? И священник не мог просто отболтаться, что на все, мол, есть божья воля, и надо молиться, от них потребовалась огромная работа по осознанию и адаптации. Только так адептам и можно было сохраниться в мире, где роль Всевышнего словно заняли некие Смотрящие, подвинувшие Бога, Вселенную, и законы физики заодно.
Лично я на Земле был атеистом, а здесь, после проявления деяний Смотрящих, по диагнозу Демона, поначалу оказался агностиком, оставаясь носителем православной культуры. Ну, это он так сказал, мне же казалось, что я вообще ничего не понимаю. Сейчас уже и не знаю, кто я есть, у нас многие приняли Смотрящих именно за «смотрящих», поставленных управлять планетами в этом секторе Вселенной именно Всевышним. Но там, где появился примитивный анимизм, тотемизм или чуть более высокий шаманизм, Смотрящим буквально так и молятся – как локальным божкам, духам. Так гораздо проще. Не нужно раздумывать, чего-то искать, предполагать… Фигурки режут, деревянные и каменные столбы вкапывают, губы жертвенным рыбьим жиром мажут.
Как-то раз в Башне, примерно с полтора года назад, у нас зашел разговор о периоде древнерусского язычества, когда Серега Демченко рассказал много интересного, в том числе и такого, о чем раньше я не задумывался. Попробую пересказать.
У нас в Медовом объявились три семьи, агитирующие за полный отказ от мировых религий и возврат к истокам, к установлению язычества. Как я понял, эти чудаки еще на Земле заболели этой идеей… В Древней Руси действительно было язычество. Проблема заключается в том, что никто не знает, что это было за язычество. Нет источников, нет письменной истории. Напридумывали вагоны вариантов, а достоверного материала нет. Мы ведь исторически более позднюю историю монгольского нашествия представляем далеко не полно, особенно в период начала вторжения монголов. Даже для того периода письменных свидетельств найдено очень мало, что уж говорить о периоде до крещения Руси!
Можно привести в пример историю коренных и малочисленных народов Севера, история которых началась лишь с того момента, когда появились русские люди, способные что-то зафиксировать письменно. Но и первым русским, живущим ровно в тех же самых тяжелых условиях, и не романтики ради, было не до чужих легенд и преданий. Они были промысловиками, казаками, государевыми людьми. Работали, разведывали, строились. Делом занимались. Писали в Мангазею докладные, описания, отчеты – так называемые «сказки», слали запросы… Им, в свою очередь, от начальства сыпались депеши с конкретными требованиями: пересчитать дымы, то есть чумы или юрты, найти того-то, защитить тех-то от набегов других, плохих. Ученый люд появился много позже, только тогда и началась письменная история тунгусов и самоедов.
В Древней Руси исследователи былого язычества со стороны не появились, некому было зафиксировать картину в подробностях. Отсюда и безупречно красивые поэтические домыслы, которые могут опираться исключительно на некоторую помощь археологов. Все остальное – очень вольные интерпретации. Нарисовали энтузиасты неоязычества фэнтези-картинки со сказочными домами и образами с исключительно красивыми ухоженными лицами, сочинили мелодии, и готово.
Современные адепты старорусского язычества сами плохо представляют, какие нормы и законы тогда существовали, каков был реальный образ жизни общины, обычаи, нравы внутри нее и, что самое главное, общественная мораль. А мораль в процессе становлении язычества развивалась ступенчато, постепенно обретая толики гуманности. И на каждой ступеньке гуманистические нормы морали распространялись все шире. В анимизме защитником общины становится, например, волк, который как бы оберегает членов общины, а укусить оберегаемого может лишь в исключительных случаях. Всех же других волк-оберег грызет беспощадно – они же не члены общины, они чужие! Ровно так же относится ко всем пришлым и человек – священному волку можно, так почему и мне не поступать так же? Разве не это диктует Зверь? Чужого надо загрызать. Вот тогда и проявлялись известные этнические самоназвания, очень часто использующие понятие «человек» исключительно к сородичам, соплеменникам. Самоназвание нганасан – «ня», то есть человек. А кто все
