– Что это значит? – процедил, кладя руку на рукоять сабли.
– Успокойся! – ответила она. – Лола не причинит ему зла.
Говоря по правде, выглядела она растерянной. Видимо, сама не ожидала.
– Сармы пытались меня изнасиловать! – напомнил я.
– Рома другие! – вспыхнула Виталия. – Мы не насилуем! По нашим законам, любая, кто силой или угрозами заставит мужчину вступить с ней в связь, будет продана в рабство, а имущество ее конфисковано.
«Ну и где ваш закон?» – собирался спросить я, как вдали показалась всадница. Она приблизилась, стало видно, что детдомовец сидит боком на крупе лошади, а женщина бережно придерживает его рукой. Подскакав к повозке, всадница взяла парня под мышки и опустила внутрь. Турма закричала и захлопала.
– Видишь! – сказала Виталия. – Лола так выразила восторг. Не бойся. Никого из вас не принудят. Только если пожелаете.
– То есть, мы можем?..
– У меня тридцать женщин. Выбирай любую.
– И тебя? – поинтересовался я.
Виталия вспыхнула и, стегнув коня, ускакала вперед колонны. Я вернулся к повозке. Леша сидел раскрасневшийся и довольный.
– Покатались! – сказал, когда я подъехал.
– И только? – не поверил я.
– Ну… – потупился Леша. – Она лизала мне щеки и все повторяла… Что такое «аматус»? – шепнул он, глянув на ехавших по сторонам всадниц.
– Любимый! – перевел я, ухмыльнувшись. – Она объяснилась тебе в любви.
Олег заржал. Леша покраснел. Всадницы по бокам повозки заулыбались.
– Я тоже хочу! – внезапно воскликнул Степан и вскочил. К нему немедленно подлетела всадница, все это время не сводившая с него глаз. Она выхватила Степу из повозки, после чего, усадив перед собой, умчалась вдаль. Остальные заулюлюкали.
– Вот так и гибнут казаки! – сказал Олег и вздохнул. – Повезло пацанам! Почему я не пою?
– Не переживай! – хмыкнул я. – Только мигни! Любая утешит.
– Любая? – не поверил Олег.
– Ну… – пожал я плечами. – Две «аматусов» уже выбрали. Хочешь переиграть?
– Не! – покрутил головой Олег. – Пусть пацанам. Не нравятся мне их бабы. А вон та, рыженькая, с родинкой на щеке… – указал он пальцем. – Люблю худеньких. Сможешь ее позвать?
– Не вопрос! – хмыкнул я.
– Только предупреди: на коня не полезу! Пусть идет ко мне!
Я улыбнулся и поманил рыженькую. Та, настороженно глядя, приблизилась.
– Мой друг говорит, что ты ему нравишься, и приглашает к себе в повозку.
Рыженькая заулыбалась и послала коня вперед. Поравнявшись с повозкой, бросила поводья и прыгнула внутрь. Случайно или нет, но она плюхнулась Олегу на колени. Тот немедленно схватил и прижал к себе женщину.
– Аматус? – спросил деловито…
Дисциплину в турме удержала с трудом. После того как трое пришлых выбрали женщин, остальные отпрянули от повозок, но продолжали поглядывать на Игрра. Осознавали, что он достанется Лавинии, но надежд не теряли. Если пришлый отвадил дочь понтифика, может, это всерьез? Лавиния красива, но Игрру почему-то не глянулась. «Лола с Калиссой поступили мудро, не став гнаться за несбыточным, и сумели договориться с мальчиками, – подумала я. – Аурелию большой пришлый выбрал сам. Остался Игрр. А он из четверых самый красивый и желанный…»
Я не на шутку боялась, что кончится дракой. В Роме женщины не пристают к мужчинам; за это наказывают – и строго. Но здесь степь и две декады пути. Уникальная возможность получить желаемое – бесплатно и без надзора. Поэтому «кошки» рвутся к бургу, турмы в поход ходят по жребию. Но в обычном конвое триста воинов, а пришлых бывает от силы пять-шесть. Простой «кошке» не пробиться. В але тридцать декурионов, из которых десять старших, да еще трибун. Пока натешатся, уже Рома на горизонте… Здесь же такая возможность!
«Хоть бы он наконец выбрал! – злилась я. – Другие б отстали и стали ждать своей очереди. Странный он, этот Игрр. Про меня, уродину, спрашивал. Или решил посмеяться?»
Думать об этом было горько и приятно одновременно. Я с трудом отрешилась от несвоевременных мыслей. Конвой требовал пригляда.
К озеру мы пришли засветло – сказалась короткая дневка. Девочки бросились распрягать и расседлывать коней, ставить палатки и разжигать костры. Вскоре, оставив дежурных, турма сорвала одежды и посыпалась в воду. Глубина озера в центре не превышает трех футов, вода прогрелась до самого дна, и все радовались возможности смыть грязь. Я распорядилась поставить на берег кувшин с мылом – в бурге не пожалели – и села наблюдать за девочками.
