— Это верно, — согласился Петр. — Лучше перебдеть, чем недобдеть.
Отойдя метров на двадцать от саней, Сангре напоследок оглянулся на боярина, решил, что расстояние достаточное, и заметил Улану:
— Вроде не дергается и шапку снять не пытается. Кстати, может, поделишься секретом, как ты ухитрился незаметно достать нож из саней. Сдается, щипач Гоша Кудесник, упакованный нами пару лет назад, непременно поставил бы тебе зачет за мастерство и вручил…
— Не поставил бы, — перебил Улан, пояснив: — Я этот нож еще в дороге в карман засунул, — Петр разочарованно скривился. — Но все равно требовалось время, чтоб незаметно вынуть его и подойти поближе. Словом, если бы ты не отвлек их своей бесподобной речью, все могло в самый последний момент сорваться. Ладно, сейчас некогда умиляться нашей ловкостью. Давай лучше прикинем, куда податься.
Сангре поморщился.
— Не хочу в Москву, — выпалил он. — Все понимаю, с Тверью у нас теперь кранты, но и к татарскому прихвостню наниматься душа не лежит. Да и нельзя нам теперь туда.
— А я и не собирался ее предлагать. Знаешь, у меня еще месяц назад мелькнул в голове третий вариант. Между прочим, довольно-таки логичный и весьма перспективный как для нас, так и для Руси. Я и раньше хотел его предложить, но боялся, что ты встанешь на дыбки.
— Чтобы узнать перспективу, надо ее вначале как следует пощупать. Нынче я добрый, предъявляй, потискаем. Разумеется, служба у ордынского хана отпадает, а остальное… Сейчас не до выпендрёжа, — небрежно отмахнулся Петр.
— Тогда напоминаю, что ныне на территории будущей Российской империи имеется некое православное государство под названием Галицко- Волынское королевство.
— О как! — удивился Петр. — На родину козла Бандеры. Це дило. Я ж и сам частично оттуда. Точно-точно. У меня еще прабабка-доярка, ярая бандеровка, диверсантом была: забрасывала вилами навоз в открытое окно белой «Победы» председателя колхоза. Во всяком случае так про нее в уголовном деле было написано. Странно, и чего я до сих пор не подумал о них, особенно учитывая, сколь много там милых очаровательных людей с твоей родной символикой[17] на рукавах.
— Ну-у, с символикой ты поторопился, — усмехнулся Улан. — С кого бы они ее скопировали, коль Гитлер не родился? Сейчас там исключительно такой же православный народ, как в Твери и Москве, и такие же православные государи. Кстати, применительно к нашей с тобой цели у этого королевства имеется один дополнительный плюс — оно куда ближе к Европе. Следовательно, раздобыть порох, находясь там, гораздо проще. Ну а заодно с правителями тамошними познакомимся, а там, как знать, может и насчет объединения всей страны получится удочку закинуть. Заодно по пути к Литве присмотримся. Помнится, ты ее в союзницы Руси наметил. Ну, поехали?
— И он спрашивает! — вместо ответа возмутился Сангре. — Считай, лед давно тронулся, а посему командуй парадом, фельдмаршал. И присмотримся, и приценимся, и купим задешево.
— А с этим как? — кивнул Улан в сторону саней.
— Я ж обещал, значит, отпустим, — пожал плечами Петр.
— Ты дал слово сделать это в течение суток, — напомнил Улан. — К исходу вторых, а то и раньше, он доберется до своих людей и обязательно организует погоню. А судя по тому насколько зол на нас боярин, поверь, он ночей спать не станет, лишь бы догнать. И догонит, даже если мы к тому времени пересечем границу Тверского княжества.
— И его пустят? Без шенгенской визы?
Улан не ответил. В таких случаях он предпочитал умолкать, что служило условным сигналом Петру: не время для бездумного трепа. Вот и сейчас его друг, явно собиравшийся сострить, завидя вопросительный взгляд друга, мгновенно угомонился, почесал в затылке и задумчиво протянул:
— Слово, конечно, нарушать нежелательно, пускай и даденное такой гнусной свинье… — оборвав себя, он принялся задумчиво расхаживать вдоль колеи. Улан терпеливо ждал, по опыту зная: сейчас его отвлекать нельзя, капитан Блад думу думает. Наконец Петр остановился и повернулся к Улану. — А чего гадать-то? Попросим помощи у Заряницы, и все.
— В деревню заезжать нежелательно, — возразил Улан. — Тебе народ не жалко? Он же обязательно вычислит, что мы в ней побывали, и тогда в отместку все избы по бревнышкам разнесет, а что с девушкой учинит, вообще представлять не хочу — волосы дыбом встают. Хотя да, — спохватился он. — Там наши припасы на дорогу, а главное, карабин с патронами. Да и дорогу узнать желательно. И как быть? — уставился он на друга.
— Положись на меня, розовый драгун, — усмехнулся Петр. — Организуем, чтоб ему вообще не до того стало. И вообще, ты самое главное сделал: и нас спас, и дальнейший маршрут определил. Теперь моя очередь. Слушай сюда. Когда приедешь, то попросишь у Заряницы…
До деревни оставалась пара верст, когда Сангре свернул с дороги в сторону леса, а Улан направил свою лошадь к деревне. Вернулся он через пару часов. Иван Акинфич к тому времени давно спал возле костра и, судя по легкому похрапыванию, сон его не был притворным.
На рассвете друзья, наскоро позавтракав (причем боярин гордо отказался), двинулись дальше. Ехали без остановок, поскольку прокладывать новый санный путь по девственно чистому снегу — задачка еще та. Лошади быстро выдыхались, и Улану приходилось частенько перепрягать ту, что в санях, да и самому пересаживаться с уставшей на свежую.
Одно хорошо — зима не баловала особыми снегопадами, ну и плюс кроны деревьев тоже приняли на себя часть небесных подарков, и в основном снег
