После чего оба афганца ушли. Вместо них в комнату вошел молодой парень с едва намечавшейся бородкой. Чей это сын, Ахмета или Хафизулы, никто не сказал. По-русски юноша не понимал ни слова, по-английски – от силы десяток. Зато гостям была предложена вода и кое-какие фрукты. Наверняка в доме имелись женщины, только они не появлялись перед европейцами. Тут явно чтили мусульманские обычаи и знать не желали о всяких эмансипациях, толерантностях, равенстве полов и прочих изобретениях либерализма. Немудрено: или религия, или новые веяния. Третьего не дано.
– Ты уверен, что они не наведут на нас кого-нибудь? – Виктор постарался, чтобы голос звучал беспечно. Мало ли какой вопрос можно задать приятелю во время вынужденного ожидания?
– Кого?
– Какая разница? Войска, полицию, американский спецназ, дружков-головорезов… Зачем продавать нам товар, когда деньги можно просто отнять? Кому мы пожалуемся? Скорее всего чиркнут по горлу, и опять-таки, родная мама не узнает, где могилка моя.
– Уверен, – спокойно ответил Александр.
– Почему? Думаешь, честные?
– Откуда я знаю? На Востоке не понять, честный человек или нет. Но зато они опытные. Знают: шурави живыми в плен не сдаются. Гораздо выгоднее нам что-нибудь продать. Не бойся, внакладе они по-любому не останутся. Сдерут три шкуры, как бы мы ни торговались. И потом, где и когда ты видел, чтобы на Востоке сильно торопились? Сам же твердил: здесь застыла вечность, здесь застыла вечность. Разве вечности пристало спешить? Куда, когда в запасе века?
– Вы философ, капитан.
– Практик. Военные – самые практичные люди на земле. Никакой романтики. Обеспечить питание, вещевое довольствие, боевое снабжение, проверить и подготовить личный состав, технику… Даже туалеты, которые необходимо рыть не ближе двадцати пяти метров от окопов. Не из-за запаха, просто навозные мухи, переносящие инфекцию, летают на двадцать от… гм, основного питалища. И к людям относиться каждый раз в соответствии с национальным менталитетом. Про наше миролюбие уже молчу. Нет, серьезно. – Александр уловил улыбку на лице собеседника. – Умирать-то не политикам, а нам. Мы знаем, как выглядит смерть. Плюс – самое главное – нас учили всегда и везде сохранять полное спокойствие. Человек нервничает, теряет голову, принимает неправильные решения…
Виктор смотрел на повидавшего так много напарника и пытался понять, насколько серьезно тот говорит. Но так и не смог. Попробуй разбери, когда сквозь кажущуюся серьезность проглядывает улыбка или через кажущуюся улыбку – серьезность.
В отличие от предельно шумного базара, на остальных улочках города царила относительная тишина. Во всяком случае, в подавляющем большинстве европейских и русских городов звуковая палитра намного богаче. Потому шум мотора услышали сразу.
– Вот и барбухайка приехала, – улыбнулся Александр. – Кто тут переживал?
Выставленное на продажу транспортное средство на гордое название автомобиля не тянуло никоим образом. Даже марку было не распознать, невесть как сохранившийся ездящий раритет на колесах, с кабиной водителя и довольно большим, крытым брезентом кузовом. Лет ей было явно побольше, чем даже не слишком молодому Александру. Пусть не ровесница последней Мировой войны, но уж первых космических полетов – наверняка. Оставалось поражаться, как сей памятник давно прошедшей эпохи вообще в состоянии ездить, однако ведь добрались на нем до двора Ахмета! Против подобного весомого аргумента не возразишь.
Аргумент аргументом, но Александр долго осматривал машину, немного прокатился по близлежащей улочке, потом еще погонял мотор на разных оборотах, затем осмотрел его же и, наконец, выдал вердикт:
– Сойдет.
Последующий час целиком ушел на торг. Хозяин диковинной машины упирал на ее скрытые достоинства, очевидно, имея в виду музейную ценность, утверждал, мол, по миру пойдет, призывал в свидетели пророка и говорил еще много чего в том же духе. Виктор и изредка помогавший ему Александр пытались указать на недостатки товара, его ветхость, выражали сомнение, что на нем вообще реально куда-то уехать, если цель лежит чуть подальше местного базара, и вообще, древняя рухлядь интересует их лишь как сугубо исторический предмет, к тому же изредка, очень изредка еще способный перебираться куда-либо своим ходом.
Итоговая цена оказалась раз в десять ниже первоначальной, однако это были едва не все имеющиеся при себе у туристов деньги. Не считая, разумеется, тех, что взял на аналогичные цели Руслан. Осталось поблагодарить судьбу и чужих спецназовцев-убийц, успевших награбить, да не успевших спрятать где-нибудь добычу. Зато к автомобилю добавлялась бочка бензина и можно было не думать о заправках по пути. Судя по довольному виду бывшего владельца, внакладе от сделки он не остался, напротив, неплохо выиграл. Что ж, для многих важен сам процесс торга, иначе даже удовольствия от прибыли не получишь.
Где-то, едва не на бреющем, пронеслась пара самолетов. Чужих, раз уж здешние сбиты или сожжены на земле.
– Слухи ходят. – Хафизула отвел Александра чуть в сторону.
– Какие? – невольно насторожился бывший капитан.
– Говорят, отдыхающие в отелях были уничтожены. Непонятно кем. То ли с самолетов, то ли какой-то бандой, то ли кто-то высадился с моря. Не
