виноват? Что еще оставалось делать?
Египтянин не препятствовал уходящим. Он как-то сник, даже вроде бы сделался меньше ростом. Автомат его теперь висел совершенно свободно, руки – в стороне от оружия, а вот что таилось во взгляде, толком не понять. Восток, тут даже выражения лиц иные. Вояка чуть махнул свободной рукой, мол, иди первым. Пошел, только изредка пытался коситься, и тело было напряженным, будто так и ждало роковой очереди.
– Как ты? – выдавил из себя Игорь. Глаз он по-прежнему не поднимал.
Девушка не сказала ничего. А ведь могла бы и ударить. Но пережитое подействовало иначе, и взгляд Вики не отличался от взгляда побитой собаки.
– Вояка прав: нельзя одной отходить далеко. Вдруг что-нибудь случится? Разве так можно? – Игорь говорил, словно его тут и не было в соответствующий момент.
Впрочем, его не то не слушали, не то не слышали…
Александр проснулся толчком, словно и не спал вовсе. Ремень автомата был накручен на руку, разгрузка так и не снята – мало ли какие сюрпризы преподнесет еще судьба? Даже ноги не освобождены от обуви, хотя им-то отдых нужнее всего.
Мгновенный взгляд вправо-влево. В глобальном смысле – порядок. А вот Дина рядом не спит, сидит, обхватив колени руками. Даже не оглянулась, словно происходящее совсем ее не касается.
– Почему не спишь? – Александр тоже перетек в сидячее положение и машинально полез за сигаретами.
– Уже выспалась, – безучастно отозвалась девушка, не посмотрев в его сторону.
Самое плохое – такое настроение. Усталость и та намного лучше.
– Прорвемся, – вздохнул Александр. И сразу понял, что причина переживаний отнюдь не в их положении.
– Мы должны ехать туда. Надо помочь.
– Не должны. Понимаешь, в данном случае ничего мы не сделаем. Даже если нас не задержат по дороге, не откроют огонь, не разбираясь, кто перед ними, мы будем лишь путаться под ногами и всем мешать. Врачей среди нас нет. Лекарств – тоже. Я не говорю о средствах защиты, инструментах, вообще ни о чем. Голыми руками завалы разбирать бессмысленно. Хочешь приехать и оказаться в роли зрителя?
О собственной незавидной судьбе облученных он говорить намеренно не стал. Знал, что это не остановит девушку, скорее, напротив, подтолкнет ее к необдуманным действиям. Есть люди, готовые пострадать за кажущиеся им правильными поступки. Возведенная в абсурд жертвенность там, где требуется в первую очередь благоразумие.
– Порою лучшая помощь – это не мешать. Представь, что ты пишешь статью, а в это время вокруг ходит толпа посторонних, пытается занять твой стол, топочет вокруг, заглядывает тебе через плечо, ведет какие-то разговоры…
– Тогда я вступлю в армию, – заявила Дина. – Буду мстить тем, кто сбросил бомбы.
– Динушка, – как можно мягче отозвался Александр, – я ведь говорил: война, как никакое иное дело, любит профессионалов. В противном случае это не солдат, а пушечное мясо. И от него гораздо больше вреда своим войскам, чем противнику. Надо же вытаскивать, выделять людей для переноски, потом – лечить, если еще жив. Пока научишься, война давно закончится так или иначе. Кстати, насколько помню, здесь обучение новобранцев длится больше года. Упор на небольшую, но умелую армию. И еще… мы сейчас единственные, кто знает правду о произошедшем в отеле. Поэтому просто обязаны добраться до цивилизованных мест и все рассказать. Там ведь тоже погибли люди. Много людей.
Про себя Александр был отнюдь не уверен, что в случае спасения туристы станут рассказывать правду. Тогда за ними начнется охота и в Европе, и в самой России. Те, кто много знает, долго не живут. Доложить надо, но именно доложить: не СМИ, а государственным, в смысле российским органам. Чтобы все знали и могли использовать информацию с наибольшей пользой. Пусть нет доверия собственному государству, но и чужим нет доверия тем паче.
– Вы выбирайтесь, а я останусь.
– Зачем? Посмотри, что в небе творится! Самолет за самолетом! Тут явно действует авиация натовская, а затем придет черед и армии. Кто бы ни заварил эту кашу, но теперь ситуация перешла на иной уровень. Кому ты хочешь мстить? Арабам, у которых отродясь не было ничего ядерного?
И уже сам не знал, сумеет ли убедить, спасти. Не волочить же силой непонятно сколько километров через несколько границ!
Внимание привлек египетский лейтенант, о чем-то оживленно беседующий с Воякой.
– Подожди, я сейчас. Кажется, есть какие-то новости.
Новости действительно имелись.
– Он говорит, будто у здешних берегов объявился русский военный корабль. Начальство предлагает нам катер. Его даже успели перегнать вот сюда, в закрытую бухту, – Вояка отметил точку на карте. – Там вообще нормального подъезда на машинах нет. Последние километры придется пройти пешком.
– Пешком – полбеды. Заберемся в катер, и потопят к какой-то матери. Видели уже, знаем. И потом, даже если удалось бы вырваться, каким образом мы дойдем до своих? Ни одного моряка среди нас не имеется. Вода везде одинаковая, а по мху на деревьях не сориентируешься.
– Я говорю о том же. Впрочем, и сушей сейчас вряд ли прорвемся.
– Полный швах? – понял Александр.
– Может, не совсем, однако здешняя власть, похоже, рухнула.
