Эти лоскуты телесного цвета были кусками человеческой кожи. С неровной сеткой морщин там и тут. Кое-где на этих лоскутах виднелось кое-что еще. Вон там, несомненно, был плотно зажмуренный глаз, тут – сплющенный, примятый нос.
– Сюда гляньте, княжна Татьяна, – бестрепетно сказала Арлена и указала пальцем пониже.
Второй ком, тоже слепленный из кусков плоти и тряпок, был украшен головкой младенца. С зажмуренными глазками и разинутым в крике ртом. Вот только крика не было слышно.
В третьем коме явственно угадывалось женское бедро в складках юбки. Его обвивало тело ребенка постарше, лет шести. Раскинутые руки врастали в юбку, над складками ткани торчал вихрастый затылок. А дальше снова шли лоскуты кожи и тряпок.
Снизу под третьим комом был хвост из переплетенных и сросшихся между собой ног, мужских и женских. Одна из женских ног была прикрыта до колена задравшейся юбкой.
«И прилепится человек к жене своей, и будут оба едина плоть» – вдруг всплыло в голове у Тани.
Ее затошнило, и она опрометью выскочила из домика, едва не опрокинув по дороге двух кучеров. Рут с Энгером успели посторониться.
В себя она пришла лишь в углу двора, спрятавшись за бельем, развевающимся по легкому ветерку. Рот сводило от горечи, а весь завтрак лежал, извергнутый, на каменных плитах двора.
Арлена подошла сбоку, протянула фляжку из серебристого металла.
– Выпейте, княжна.
Таня слабыми пальцами приняла, сделала глоток. Вода показалась сладковатой после желчи, наполнявшей рот.
– Сначала прополощите и сплюньте, потом отпейте, – распорядилась Арлена.
Таня так и сделала. Спросила хрипловатым голосом:
– То, что было в домике… это семья?
– Семейная чета, – кивнула Арлена, – еще родители одного из супругов и двое детей.
Из-за длинной рубахи, полоскавшейся по ветру, появился герцогский сын. Глянул на Таню изучающе.
– Как себя чувствует благородная княжна? Нам пора идти дальше, домов еще много. Если только вы не передумали.
Таня сжала зубы, вернула Арлене фляжку. Та отрицательно качнула головой.
Два кучера ждали за развешанным бельем. С непроницаемыми лицами. Арлена на ходу спросила у герцогского наследника:
– В селе остался кто-нибудь живой?
Рут зло дернул уголком рта:
– Все мертвы. Правда, почему-то не разлагаются.
– Стало быть, это еще не конец. – Арлена нахмурилась.
Они ходили по деревне еще около полутора часов. Здесь было не больше семидесяти дворов. И везде повторялась одна и та же картина: слепленные в комья люди в домах, безмолвные дворы.
Они смотрели на этот ужас от порога и уходили.
Где-то на полпути Арлена, запыхавшись от быстрого шага, спросила:
– Ваша милость, наследник Рут, а как же живность? Куры, козы, собаки с кошками?
– Кошки, моя благородная госпожа, в некоторых домах слиплись в единое целое с их хозяевами, – ответил Рут, не сбавляя шага. – Очевидно, оказались рядом в тот момент, когда все началось. Та же участь постигла кое-где и собак. Куры и свиньи, что были в загонах, слиплись между собой, невзирая на породу. Кто не был заперт, сбежал и бродит сейчас в холмах. Но к деревне никто не приближается. Кстати, деревенское стадо было на выпасе, когда это случилось. Мы видели мычащих коров у дальней речки. Видно, что не доены несколько дней. Пытались подманить хлебом, но они взбрыкивают и убегают.
Арлена ровным тоном заметила:
– Странно, что животные до сих пор перепуганы. Силы здесь больше нет, в этом Ирили был прав.
– А пастушок? – спросила Таня. – При всяком стаде ведь должен быть пастух?
Рут ответил:
– Кто его знает. Может, он что-то увидел, побежал домой и сейчас где-то там, в одном из домов. А может, вернулся в село уже после всего и сбежал с перепугу. Если так, то скоро он объявится и будет рассказывать, какой ужас случился в Ярге. Думаю, поживем – услышим.
Они уже свернули на улицу, в конце которой виднелся дворик с развевающимся на веревке бельем – тот самый, где Таню стошнило. Между домами вдалеке просматривался ржаво-красный склон холма за околицей и ленточка дороги, взбирающаяся по нему ввысь. Арлена мягко спросила:
– Вам ничего не послышалось до сих пор, княжна Татьяна?
Таня отрицательно мотнула головой.
– Хочу заметить, – вмешался Энгер, – шепот слышался моим людям только тогда, когда они оставались одни. По нужде отходили ну или еще как.
