Она не стала оправдываться. Просто крепко сжала руки и посмотрела на Арлену, сверкая глазами.
Благородная дама, за спиной которой сгрудились прочие Тарлани, несколько мгновений глядела то на Таню, то на девицу.
– Поскольку мне приблизительно ясна причина этой ссоры, – до ужаса официальным тоном начала она.
– Приблизительно?! – возмутилась Таня. – Да весь зал видел, как я упала! Эта…
Она запнулась, ибо поняла, что в анадейском языке нет слова, которое хотя бы наполовину приближалось к образной красоте российского термина «лахудра». И «заразы» там тоже не было, и «кикиморы».
Но когда у нашего человека проблема с эпитетами, он демонстрирует познания в зоологии.
– Эта крыса подставила мне подножку! – рявкнула Таня после секундной заминки.
Милая девица, уже вынырнувшая из тарелки и размазывающая по лицу подливу с ошметками бурых овощей, завопила:
– Она сама! Сама упала! Я не виновата, что эта корова путается в собственном подоле и ходит, как кобыла!
Похоже, местные тоже широко использовали в своем лексиконе зоологические термины.
– Нет так громко, я все слышу, – поморщилась Арлена. – Княжна Орелия, князь уже удалился, поэтому он не видел, как вы развлекались. Но я ему все расскажу, не сомневайтесь. Сегодня же вечером вы отправитесь на аудиенцию к светлейшему князю. Наказание вам определит лично он – для меня это неуместно, учитывая ваш титул. Княжна Татьяна…
Таня вытянулась и застыла с высокомерным лицом. Сейчас ругать будут.
Но тут через толпу Тарланей, которые собрались за спиной Арлены, пробрался один из княжьих бодигардов – здоровенный детина в темном. Приник на мгновенье к уху Арлены, прошептал несколько слов.
– Княжна Татьяна, – тут же возвестила та, – нас вызывает князь. Следуйте за мной.
Украшенная подливой девица бросила на нее победоносный взгляд – и залилась слезами. Кое-кто из Тарланей бросился ее утешать, остальные раздались перед Арленой, давая ей дорогу. Таня последовала за ней с каменным лицом, выпрямив спину.
Не иначе как у милого дедушки имелись доносчики среди придворных, вот ее и призвали на ковер столь оперативно.
Путь из трапезной в кабинет светлейшего они проделали в полном молчании.
В камине снова пылали поленья, но кресло, в котором ранее сидел князь, на этот раз занимал незнакомый мужчина. Лысый на полголовы и повязанный как раз по краю лысины пыльно-серой лентой. Складчатая хламида того же пыльного цвета, что и лента, укрывала костлявые, но широкие плечи незнакомца. Сам князь сидел у длинного стола и перед ним была разложена громадная, с журнальный стол величиной, книга. Страницы медленно взмывали и перелистывались, князь что-то там просматривал, и появившихся Арлену с Таней удостоил лишь коротким взглядом.
Зато незнакомец у камина вскочил, сделал несколько шагов, приблизившись к женщинам вплотную. Взгляд его жадно рыскал по их лицам. Арлена присела, и Таня повторила поклон, успев заметить, что серую ленту на голове незнакомца украшал серебряный значок: перевернутый равнобедренный треугольник на фоне столь знакомого и, похоже, межмирового уже символа сердечка. Украшение? Знак принадлежности к некоему сообществу?
– Да будет вечен круг, почтенный служитель Милосердного, – пропела Арлена.
Незнакомец облизнул пересохшие губы. Сказал клекочущим голосом:
– Да будет. И благословение Семи на вас, благородные госпожи. Кто из вас княжна Татьяна?
У Тани почему-то захолонуло сердце.
Арлена слегка развернулась к Тане, запела:
– Позвольте, почтенный служитель, представить вам благородную княжну Татьяну Тарланьскую. Княжна Татьяна, позвольте представить вам почтенного главного служителя Коэни Милосердного из храма Таруса. Вы меня не знаете, почтеннейший служитель, но я посещала храм и видела вас. Мое имя Арлена Тарланьская.
Ага, подумала Таня, а вот и первый божий человек, которого она здесь видит.
– Я должен привезти вас в храм. Я пришел за вами, – объявил служитель. Голос его прервался.
От стола, за которым тихо-тихо посиживал дедушка, подплыл высокий хрустальный бокал с красноватой влагой. Торкнулся в руку лысого служителя. Тот не глядя ухватил подношение, одним долгим глотком опустошил бокал, потом разжал пальцы, оставляя его в воздухе.
Но бокал не упал, а лишь нырнул вниз и убрался обратно к столу.
– Мне приснился сон. – Лысый сверлил Таню пронзительным взглядом. – Ко мне пришел тот, кому я посвятил всю свою жизнь…
Поскольку нос и веки у лысого были исчерчены характерными красными прожилками, Тане захотелось брякнуть: зеленый змий, что ли? Но она прикусила язык. На анадейском змий означал гада ползучего, и ничего больше.
– Кто же вам приснился, почтенный? – тихо спросила Арлена.
Костистое лицо служителя Милосердного озарилось вдруг блаженной улыбкой.
– Светом осиянный… сам Коэни. В плаще, подобном моему, и с непокрытой головой. На босых ногах мозоли набитые и шипы вонзенные.
Служитель излагал все так складно, что Таня даже заслушалась.
