раскладе. Либо вас янрирр мичман достанет, либо один из нас троих. А если вы изволите обратить внимание, мы все уж сызнова при оружии, каковое подняли, пока вы с янрирром мичманом вздорили, а оружие у нас не парализаторы, как у ваших ребятишек, не чихалки для раздухарившейся шпаны, а вполне себе, как вы справедливо заметили, боевые скерны, и лично вы у нас троих на прицеле.
– Ну? – прошипел мичман, на протяжении всей ефрейторской тирады игравший с капралом в дуэль на гляделках. – Поднимешь или что?
– Как сейчас помню, – сказал капрал с натянутой усмешкой. – Учинили однажды эти самые кхэри бунт в лагере под Майртэнтэ. Они же на воле подолгу не засиживаются, а как соберутся в одном месте числом более десяти, так сразу обижаются на весь мир, то и это им неладно… и давай бузить. А меня, помнится, с моим взводом послали на подавление. Так мы что сделали? Не желая рисковать здоровьем, подогнали с ближайшего карьера водяные пушки, расставили по периметру…
«Не поднимет, – подумал мичман разочарованно. – До конца будет фасон давить. Придется его
– Опустить оружие, – услышал он многократно в той или иной форме повторявшийся нынче приказ. Только на сей раз он был произнесен тоном, совершенно исключавшим всякое неповиновение. Бывают такие голоса, которым не захочешь, а подчинишься.
Капрал повиновался едва ли не первым, и с видимым облегчением. Его примеру последовали патрульные, а уж затем упрятала свои скерны команда «болтунов». Сам же мичман просто развел руки, демонстрируя свою полную непричастность к творящемуся здесь
– Капрал, покинуть помещение.
Что-то бурча под нос, начальник патруля двинулся к выходу, а за ним бегом устремились остальные. В помещении забегаловки снова стало просторно. Мичман увидел серую от неприятных переживаний госпожу Боскаарн, что вместе с барменом топталась за стойкой, и ободряюще ей подмигнул.
– Вы, я вижу, в порядке, янрирр мичман, – сказал сержант Аунгу, приближаясь. – И в обычном своем расположении духа.
– Как вы его, капрала-то! – рассмеялся ефрейтор Бангатахх.
– А ты, Банга, оказывается, здоров болтать, – заметил Аунгу. – Кто бы мог подумать.
– Это так… от волнения.
Теперь они, все четверо, стояли возле стенки, взволнованно передавая по цепочке дымящуюся штакетину («Это что у тебя, Аунгу? Снова гняха?» – «Обижаете, янрирр мичман! Чистейший зузырь!..»), а в центре помещения над телом пилигрима колдовали странные личности в ослепительно-белых комбинезонах с капюшонами, похожих на защитные, только намного чище, в белых же полумасках и глухих белых перчатках по локоть. Споро перевернули тело на спину, обмотали ноги и руки широкими лентами с залипами. Ловко, в два приема, запихали в непроницаемый мешок из толстой эластичной ткани и еще раз перетянули лентами в трех местах. Подогнали на гравиплатформе небольшую, отливающую сизым металлом капсулу и без обычных «на раз-два- взяли!..» поместили в нее мешок. С лязгом надвинули сверху бронированную крышку. По краям капсулы тотчас же бойко замигали зеленые и белые огоньки. Платформа сама собой тронулась к выходу, а личности в белом обменялись удовлетворенными кивками и двинулись за нею на манер почетного караула.
– Катафалк? – с иронией осведомился мичман Нунгатау.
– Вроде того, – уклончиво ответил рядовой Юлфедкерк.
– Ставлю десять монет, что сбежит, – сказал сержант Аунгу, неприятно ухмыляясь.
– Кто сбежит? – не понял мичман.
– Этелекх, – кратко пояснил Аунгу.
– Как он может сбежать? – удивился Нунгатау. – Во-первых, он, кажется, мертвый. Во-вторых, упакован, что твоя Диадема Власти на интронизации.
– Не знаю, как они это делают, – сказал сержант, – а сбегают. Утекают, как мелкий песок сквозь пальцы. Это если живым удастся взять. А живой он или мертвый – поди разберись! Юлфа в него половину батареи разрядил, в плаще дыра размером с мою голову, а выходного отверстия нет. Значит, считается условно мертвый. Или условно живой – кому как понравится. Эх, умел бы я, как они, из любого узилища уходить, любые оковы сбрасывать – до скончания века горя бы не ведал.
Рядовой Юлфедкерк ни с того ни с сего вдруг разразился очередной историей:
– Назидатель Нактарк и Декламатор Птинхенмут были дружны и часто сходились на диспутах, стремясь уличить один другого в паралогизмах и противоречиях. А еще Назидатель Нактарк был вхож…
– …и влезш, – глумливо ввернул Аунгу.
– …и вползш, – прибавил Бангатахх.
– …в дом высокородной янтайрн Уацурн, где часто и подолгу проводил время в беседах и прочих увеселениях.
– Знаем мы, о чем они там беседовали, – ухмыльнулся Аунгу.
– Случилось, что Назидатель Нактарк принужден был отправиться в дальнее путешествие для участия в традиционном коллоквиуме Назидателей в университете Парушаттарн. Собрав свои нехитрые пожитки и горячо простившись с высокородной янтайрн, он пустился в путь. Но не достигнув даже городских ворот, вдруг обнаружил, что оставил в доме своей подруги опоясание из трехслойного коралла, знак высокой логики и дар старейшин
