– Нет. Я предполагал, что она будет метра два. И три метра в длину.
Рейнджер быстро стер левое колесо и нарисовал на его месте новое, поменьше.
– Так лучше? – улыбнулся он.
– Могло бы быть и покруглее, – хмыкнул Хорас. – Колесо такой формы не будет катиться. Оно слишком заостренное в одном месте.
Уилл не выдержал, решив, что его друг критикует его просто из упрямства, и шлепнул карандашом по столу.
– Попробуй нарисовать идеальный круг от руки! – воскликнул он в сердцах. – Посмотрим, как у тебя это получится! Это же просто набросок. Он не обязан быть идеальным!
В это время в дом вошел Малькольм. Он ходил проверять Макхаддиша, крепко прикованного к огромному бревну. Целитель взглянул на рисунок, брошенный на столе, и спросил:
– Что это?
– Перевернутая и вывернутая шиворот-навыворот тачка, – ответил Хорас.
Уилл с укором посмотрел на друга, но ничего не сказал. Вместо этого он обратился к Малькольму:
– Как ты думаешь, твои люди смогут соорудить нечто похожее?
Целитель задумался.
– Будет сложновато, – наконец ответил он. – У нас есть несколько колес для тачек, но они все одного размера. Ты действительно хочешь, чтобы одно колесо было больше другого?
Хорас прикрыл лицо рукой, стараясь сдержать рвавшийся наружу смех.
– Это перспектива. Хорошие художники рисуют, используя перспективу, – медленно произнес Уилл, громко и отчетливо выговаривая каждое слово.
– Ах, вот как, – усмехнулся Малькольм. – Ну ладно, как скажешь…
Он изучал рисунок еще несколько секунд.
– А ты действительно хочешь, чтобы они были такими сплющенными? Наши колеса вообще-то более круглые. Не думаю, что эти будут так легко катиться. Если вообще будут.
Честно говоря, до этого Малькольм, стоя за дверью, несколько минут подслушивал беседу друзей и решил их разыграть. Хорас захлюпал носом, плечи его сотрясались. Малькольм не мог больше сохранять серьезное выражение лица Он присоединился к Хорасу, и оба захохотали во все горло.
Уилл посмотрел на них укоризненно.
– О да! Очень смешно. Не могу нарадоваться. И зачем я обучался мастерству жонглеров, когда у нас такие замечательные комедианты? Ну, теперь-то я понимаю, почему многие называют комедиантов дураками, – сказал он, особенно подчеркивая последнее слово.
Хорас с Малькольмом с превеликим трудом сдержали свой хохот. Всхлипывая, Малькольм вытер глаза.
– Неплохо начать день с шутки, – сказал он, обращаясь к Хорасу.
– Сейчас уже позднее утро, – заметил Уилл.
– Лучше поздно, чем никогда, – улыбнулся Малькольм.
Уилл уже собирался вставить очередное едкое замечание, но Хорас подумал, что пора бы и перестать дурачиться.
– Уилл, почему ты не рассказал с самого начала, для чего эта штуковина? – спросил он более серьезным тоном.
Он догадывался, что идея Уилла неплоха, несмотря на посредственный рисунок. Он знал, что у его друга никогда не бывает плохих идей.
– Чтобы подобраться поближе к западной стене. Вместе с приставной лестницей, – объяснил Уилл.
– Значит, ты хочешь, чтобы мы дотолкали эту штуковину прямо до стены? – задумчиво спросил Уилл, разглядывая рисунок более внимательно. – А ее крыша защитит нас от нападающих сверху, верно? Ну, Уилл, мне кажется, это займет слишком много времени. И в замке все равно заметят нас, так что обязательно будут нас поджидать.
– Я знаю. Но, как ты говорил, бежать к стене с лестницами от самых деревьев тоже слишком долго. В замке успеют приготовиться к обороне.
– Тогда что? Под этой… штуковиной… мы будем передвигаться еще медленнее. Да, мы будем находиться под защитой. Но я все равно не…
Уилл прервал друга, прежде чем тот успел высказать свои возражения:
– Согласно моему плану мы должны пройти под ней половину пути. Затем мы сделаем так, чтобы отвалилось одно колесо.
– И зачем же? – спросил Малькольм.
– Давайте я начну с самого начала, – сказал Уилл. – Мы собираем телегу под деревьями. Привязываем лестницу сверху.
Он быстро нарисовал лестницу на крыше повозки.
– Потом в полдень мы с Хорасом и, скажем, с четырьмя скандианцами залезаем под нее и начинаем толкать ее к стене.
– В полдень? – переспросил Хорас. – Тогда в замке точно нас увидят! Начнут кидать в нас камни и копья…
Уилл поднял руку, призывая к тишине, и Хорас замолк.
– Мы будем двигаться, пока до стены не останется метров двадцать, а затем сделаем так, чтобы отвалилось колесо, – объяснил он. – Вся конструкция
