Посмотрев на его руки, я увидела, что он предлагает мне дирк рукояткой вперед. Я вдруг оказалась на ногах, хотя не помнила, как вставала. Я не могла говорить и двигаться, все же мои пальцы сжались без моего ведома, и я подняла руку, чтобы взять нож, на который я смотрела с легким любопытством. Неожиданно на дирк опустилась рука Джейми, забирая его у Арча. Я смотрела как будто издалека, как свет упал на его ладонь, и она влажно заблестела от крови, залившей руку до самого запястья. Случайные капли сияли красным, переливаясь, как драгоценные камни, застрявшие меж рыжих волос на предплечье.
– Она дала клятву, – сказал он Арчу, и я отстраненно заметила, что он все еще говорил по-гэльски, хотя я отлично понимала каждое слово. – Она не может убивать, только если не борется за свою жизнь. Я убиваю для нее.
– И я, – мягко сказала высокая фигура позади него. Йен.
Арч понимающе кивнул, хотя лицо его было в тени. Кто-то стоял за ним. Фергус. Я узнала его сразу, но понадобилось пару секунд, чтобы совместить имя с измазанным бледным лицом и жилистой фигурой.
– Мадам, – сказал он, и голос его звучал тонко от шока. – Миледи.
Потом на меня посмотрел Джейми, и лицо его поменялось, в глазах мелькнула догадка. Я увидела, как раздуваются его ноздри, он учуял запах спермы и пота на моей одежде.
– Который из них? Сколько? – Он перешел на английский, и тон его вопросов был подчеркнуто бесстрастный, как если бы он спрашивал, сколько гостей мы ждем к обеду. Я нашла это успокаивающим.
– Я не знаю, – ответила я. – Они… Было темно.
Он кивнул, сильно сжал мою руку и развернулся.
– Убейте всех, – спокойно скомандовал он Фергусу. Глаза Фергуса выглядели большими и темными, глубоко запавшими, горящими. Он едва кивнул и выхватил топор из-за пояса. Его рубашка была залита спереди, а конец крюка выглядел темным и липким.
Очень отдаленно я подумала о том, что нужно что-то сказать. Но не сказала. Я стояла, прислонившись к дереву, и молчала. Джейми посмотрел на дирк, который был у него в руке, как будто желая убедиться, что тот в хорошем состоянии, но это было не так. Он вытер лезвие о бедро, игнорируя высыхающую кровь, заляпавшую деревянную рукоятку, и пошел к поляне.
Я стояла не двигаясь. Были еще звуки, но я обращала на них не больше внимания, чем дыхание ветра в хвое. Это была пихта, и от нее исходил чистый свежий дух, запах смолы окутывал меня, такой сильный, что я ощущала его во рту. Он просачивался даже в мой забитый кровью нос. Под нежным эфиром дерева ощущался вкус крови и вымокшего тряпья, а еще запах моего истерзанного тела.
Занимался рассвет. В лесу неподалеку запели птицы, и первые лучи упали на землю, подобные легкому древесному пеплу. Я по-прежнему стояла и думала только о том, как приятно было бы сейчас оказаться по самую шею в горячей воде и соскрести с плоти всю кожу, чтобы чистая красная кровь бежала вниз по ногам, собираясь в мягкие облака, в которых можно было бы спрятаться.
Глава 29
Просто отлично
Потом все уехали. Оставили их там без погребения, не сказав даже слова молитвы. Это шокировало даже больше, чем убийство. Роджер побывал с преподобным у смертного одра многих людей, видел не один несчастный случай, помогал утешать скорбящих, стоял рядом, когда дух покидал старика, а он произносил слова благодати. Так нужно было поступать, когда кто-то умирал, – обращаться к Богу и признавать этот факт.
И все же… Как можно было стоять над трупом человека, которого ты только что убил, и смотреть в лицо Господу?
Он не мог сидеть. Усталость переполняла его, как влажный песок, но он был не в силах сидеть. Роджер поднялся, взял кочергу, но так и остался стоять с ней в руках, глядя на угасающий огонь в очаге. Он был идеальным: гладкие черные угли, покрытые корочкой пепла, внутри сияет гладкий красный жар. Потрогаешь, и угли разломаются, пламя поднимется вверх, но быстро погаснет, если не подбросить дров. А это бессмысленная трата так поздно ночью.
Он опустил кочергу и стал бродить от стены к стене, как измотанная пчела, что по-прежнему жужжит, запертая в бутылке, хотя крылья ее потрепаны и слабы.
Это не беспокоило Фрэзера. Но Фрэзер прекратил думать о бандитах в ту минуту, как они оказались мертвы. Он думал только о Клэр, и его можно было понять. В утреннем свете он вывел ее на ту поляну – омытый кровью Адам и его истерзанная Ева, что желают вкусить добра и зла. Потом он завернул ее в плед, поднял на руки и отнес к своей лошади.
Мужчины безмолвно последовали за ним, держа в поводу теперь уже бесхозных коней. Часом позже, когда солнце уже согревало их спины, Фрэзер повернул коня к склону холма и повел их к ручью. Он спешился, помог Клэр и затем исчез с ней в лесу. Мужчины обменялись озадаченными взглядами, но
