самобичевания не было, да и мой ранний визит скорее всего ничего не поменял бы.
– Ты можешь идти? – спросила я. – Нам надо попасть в Большой Дом.
– Да, конечно. – Она осторожно поднялась на ноги, опираясь на мою руку. Оглядев хижину, словно запоминая все уютные домашние детали, Марсали посмотрела на меня пронзительным, ясным взглядом. – Мы поговорим по дороге.
Я перебирала в голове сценарии развития событий, большинство из которых выглядели ужасно. Если возникнет опасность плацентарного разрыва, то я смогу экстренно сделать кесарево сечение и, возможно, спасти ребенка, но Марсали умрет. Естественное рождение через стимуляцию схваток означало риск для ребенка, но было безопаснее для матери. Конечно, я не забывала и о том, что стимуляция схваток увеличивала вероятность кровотечения. Если это произойдет…
Я смогу, возможно, остановить кровотечение и спасти Марсали, но не успею помочь младенцу, чья жизнь скорее всего тоже окажется под угрозой. Был эфир… заманчивая мысль, но я с неохотой отбросила ее. Хоть эфир и имелся в моем распоряжении, я не использовала его, поскольку не имела четкого представления о его концентрации или эффективности. При этом у меня не было практического опыта врача-анестезиолога, который позволил бы мне рассчитать дозу в такой непростой ситуации, как сложные роды. Будь случай проще, я могла бы действовать не спеша, постоянно проверяя дыхание пациента, и просто отступить, если бы что-то пошло не так. Но при кесаревом сечении в случае неудачи ничего нельзя будет исправить.
Марсали казалась сверхъестественно спокойной, словно она прислушивалась к происходящему внутри, а не к моим объяснениям и доводам. Однако когда мы подошли к Большому Дому, мы встретили Йена, спускавшегося с холма со связкой убитых кроликов, подвешенных за ушки, и она вдруг вернулась в реальность.
– Хо, кузина! Как дела? – спросил он бодро.
– Мне нужен Фергус, Йен! – сказала она без лишних церемоний. – Ты можешь его найти?
Улыбка исчезла с его лица, когда он заметил, что Марсали бледна и что я ее поддерживаю.
– Господи, ребенок на подходе? Но почему… – Он взглянул на тропинку за нашими спинами, явно задаваясь вопросом, зачем мы вышли из хижины Марсали.
– Пойди и найди Фергуса, Йен, – вмешалась я. – Сейчас же.
– О! – Он сглотнул, внезапно оказавшись очень юным. – Хорошо. Я пойду. Немедленно! – Он кинулся было бежать, но развернулся и вручил мне кроликов. После чего сошел с тропы и бросился вниз по склону, стремительно петляя между деревьями и перепрыгивая через поваленные стволы. Ролло, не желая оставаться в стороне, пронесся мимо нас серым пятном и помчался вслед за своим хозяином, словно брошенный камень.
– Не переживай! – сказала я, поглаживая руку Марсали. – Они найдут его.
– О да, – сказала она, глядя вслед Йену и Роллу. – Только бы они нашли его вовремя…
– Они успеют, – сказала я твердо. – Пойдем.
Я отправила Лиззи на поиски Брианны и Мальвы Кристи, ведь мне могут понадобиться лишние руки, а Марсали в кухню, на попечение миссис Баг. Я тем временем подготавливала хирургическую: стелила свежее постельное белье на операционный стол. Кровать подошла бы лучше, но мне нужно было, чтобы все инструменты оставались под рукой.
Теперь все прочее: инструменты, надежно укрытые чистым полотенцем, маска с эфиром, выложенная изнутри свежим слоем марли, капельница, надеюсь, можно будет доверить Мальве управляться с эфиром, если придется проводить неотложную операцию? Мне казалось, что да: хотя девушка была очень молода и неопытна, она обладала потрясающим хладнокровием и к тому же не была брезглива. Я наполнила капельницу, защищая лицо от густого сладковатого аромата, исходящего от жидкости, и вставила в носик скрученный лоскут ткани, чтобы испаряющийся эфир не отравил нас всех и не вспыхнул. Я кинула быстрый взгляд на очаг, но огонь потух.
Что, если роды будут продолжительными и что-то пойдет не так? Тогда придется работать при свечах… Но это невозможно – эфир огнеопасен. Я отбросила воображаемую картину, где провожу срочное кесарево сечение в полной темноте, на ощупь.
– Если у вас есть свободная минутка, то это, черт возьми, самое подходящее время, чтобы заглянуть на огонек, – пробормотала я, обращаясь к святым Бригитте, Рэймонду и Маргарите Антиохийской, всем вспомнившимся покровителям родов и беременных женщин, и вдобавок к любым ангелам- хранителям: моему, Марсали или ребенка. Вдруг кто-нибудь был неподалеку.
Видимо, кто-то из них внял моим мольбам. Когда я уложила Марсали на стол, то испытала огромное облегчение, обнаружив, что шейка матки уже начала раскрываться и при этом не было никаких признаков кровотечения. Это не устраняло риск целиком, но значительно снижало его.
Давление, насколько я могла судить, осмотрев девушку, было в порядке. Сердцебиение малыша стабилизировалось, хотя он прекратил двигаться, отказываясь реагировать на мои щипки и толчки.
– Наверное, заснул, – сказала я, улыбнувшись Марсали. – Отдыхает.
Она слегка улыбнулась мне в ответ и перевернулась на бок, похрюкивая, как поросенок.
