– Проповеди, да, думаю, с ними я справлюсь. Но дело в других вещах – господи, это звучит как безумие, может, я и правда сошел с ума. Это про погребения и крещение и… и, может, возможность помогать другим, хотя бы слушать об их невзгодах и молиться за них.
– Ты хочешь о них заботиться, – мягко сказал Джейми, и это был не вопрос, а утверждение.
Роджер невесело засмеялся и зажмурил глаза, солнечные блики на воде слепили его.
– Я не хочу этого делать, – сказал он. – Это последнее, о чем я думал, будучи ребенком, выросшим в доме священника. Я хочу сказать, я знаю, что это такое. Но кто-то должен это делать, и, похоже, что я и есть этот кто-то.
Они немного помолчали. Роджер открыл глаза и посмотрел на пруд. Камни под водой были покрыты ряской, и она колыхалась в течении, как русалочьи волосы. Фрэзер зашевелился, подтягивая к себе удочку.
– Послушай, а пресвитериане верят в святые таинства?
– Да, – ответил Роджер удивленно. – Конечно. Разве вы никогда…
Ну конечно. Надо думать, что Фрэзер ни разу толком не говорил ни с кем, кроме католиков, о таких вещах.
– Мы верим, – повторил Роджер. Он опустил ладонь в воду и провел ею по лбу – холодные ручейки побежали по лицу и вниз по шее, под рубашку.
– Я про посвящения в сан. – Мушка плыла по воде, крошечное пятно красного. – Тебе нужно будет получить посвящение в сан?
– Ах, понимаю. Да, нужно. В округе Мекленбург есть пресвитерианская школа. Я поеду туда и поговорю с ним. Но, думаю, много времени это не займет: я уже знаю греческий и латынь, к тому же, – он невольно улыбнулся, – у меня есть степень Оксфордского университета, если это чего-то стоит. Хотите верьте, хотите нет, в прошлой жизни я считался образованным человеком.
Джейми дернул уголком рта, подтягивая удочку и перебрасывая ее на запястье. Нитка всплыла, лениво изгибаясь, и мушка замерла. Роджер моргнул; поверхность заводи начала заметно морщиться и дрожать, крошечная рябь расходилась от поднимающихся стаек поденок и стрекоз.
– Ты говорил об этом с женой?
– Нет, – сказал он, глядя на воду.
– Почему нет? – В вопросе не было осуждения, только любопытство.
Почему, в конце концов, он решил поговорить сначала с тестем, а не с женой?
Потому что вы знаете, что это значит – быть мужчиной, а она нет, подумал он. Вслух он произнес другую версию.
– Я не хочу, чтобы она считала меня трусом.
Джейми удивленно хмыкнул в своей шотландской манере, но ответил не сразу, сосредоточившись на сматывании нити. Он снял промокшую наживку с крючка и, поколебавшись пару мгновений над коллекцией в шляпе, выбрал изящную зеленую приманку с пучком изогнутых черных перышек.
– Думаешь, она может? – Не дожидаясь ответа, Фрэзер встал и забросил удочку, отправив похожую на яркий лист приманку в центр заводи.
Роджер смотрел на мушку, которая подергивалась на воде. Преподобный был рыбаком. Он как наяву увидел перед собой озеро Лох-Несс и его сияющую рябь, темные волны, набегающие на бурые камни, отца, стоящего в видавших виды резиновых сапогах и подсекающего рыбу. Горло сжалось от тоски. Тоски по Шотландии. По отцу. По еще одному – всего одному – мирному дню.
Горы и густой зеленый лес стояли вокруг них, дикие и полные тайн. Небо лениво раскинулось над низиной, безмолвное, залитое солнечным светом, словно крылья ангела. Но оно не было мирным. Никогда. Только не здесь.
– Вы верите нам? Мне, Брианне и Клэр? Про скорую войну.
Джейми издал короткий смешок, не отрывая взгляда от воды.
– У меня есть глаза, парень. Чтобы увидеть, что она стоит на пути, не нужно ни ведьмы, ни прорицателя.
– Это очень необычный способ описать предчувствие, – ответил Роджер, бросая на тестя любопытный взгляд.
– Думаешь? Разве не так в Библии говорится? Когда увидите мерзость запустения, стоящую там, где не должно, тогда находящиеся в Иудее да бегут в горы[112]?
Читающий да разумеет. Память подсказала Роджеру недостающую часть стиха, и он вдруг осознал, ощутив, как холодок пробежал по телу, что Джейми действительно видел ее на пути – и узнавал. Это была не фигура речи, он в точности описывал, что видел, потому что ему уже приходилось лицезреть это прежде.
Над водой раздались отголоски восторженного мальчишеского визга, и Фрэзер чуть повернул голову, прислушиваясь. Легкая улыбка коснулась его губ, и он опустил глаза на подвижную воду, которая, казалось, успокаивалась. Пряди его волос возле загорелой шеи чуть шевелились на ветру, в точности как листья горного ясеня над их головами.
Роджеру неожиданно захотелось спросить Джейми, боится ли тот, но он не стал. В любом случае ответ был очевиден.
Это было неважно. Роджер глубоко вдохнул и ощутил тот же самый ответ в себе самом. Слова не пришли извне, они покоились внутри, будто он был с ними рожден и всегда это знал.
Они провели некоторое время в тишине. Джейми дважды забрасывал зеленую мушку, потом покачал головой и, пробормотав что-то, смотал нить и,
