5
«Обезьянник», в который посадили Женю, оказался довольно просторной комнатой, одна из стен которой представляла собой железную решетку с такой же решетчатой дверью. Напротив, маяча лысоватой головой в окошке дежурки, сидел толстый сержант.
Женя была в «обезьяннике» не одна. Вокруг — сидя и стоя — расположились еще пять девиц.
Но внимание Жени привлекла лишь одна из них — худощавая брюнетка с тонким породистым лицом. В отличие от других женщин, одета она была вовсе не вызывающе, и даже можно сказать — скромно. Ничего яркого, лишь ровные, темные тона. Женя не разбиралась в одежде, но почему-то сразу поняла, что эта скромность мнимая: одна лишь кофточка красавицы стоит дороже, чем все яркие тряпки девиц.
Красавица брюнетка сидела в углу «обезьянника» ни на кого не глядя и задумчиво смотрела в одну точку. Женю поразила не только изысканная и неброская красота женщины, но и мраморная бледность ее щек и высокого лба, окаймленного темными густыми волосами, зачесанными назад.
В изяществе ее шеи, в повороте головы было что-то аристократическое. В толпе разряженных, размалеванных девиц брюнетка выглядела как красивая хищная птица в пестром, галдящем курятнике.
Женя невольно засмотрелась на нее и даже успела подумать: «Вот бы мне быть такой», но тут женщина повернула голову и посмотрела на Женю. Ее серые, чуть удлиненной формы глаза глянули так холодно и высокомерно, что Ремизова зарделась и поспешно отвела взгляд.
«Вот так должна выглядеть настоящая королева!» — подумала она.
— Эй, начальник! — кричала тем временем одна из девиц, грудастая крашеная блондинка. — Хавать будем или как?
— Здесь тебе не столовая, — буркнул толстяк-сержант, даже не подняв головы.
— Мне нельзя терять форму! — не унималась пышка. — Меня мужики за формы любят! Потеряю работу — ты меня, что ли, обеспечивать будешь?
Лысоватый сержант поднял на пышку сердитый взгляд, сдвинул брови и рявкнул:
— Поболтай мне еще!
— А ты любишь, когда болтают? — Пышка сипло хохотнула. — А хочешь, я тебе секс по телефону устрою? Только без телефона. «Милый, я вся дрожу от нетерпения… Я уже чувствую, как напряглись твои мышцы… О, какие у тебя мышцы! Опусти взгляд вниз… Еще ниже… Еще… Ну-ка, что это такое у тебя там торчит?»
— Живот! — весело крикнула другая девица. — Живот у него там торчит!
Девицы залились смехом. Толстяк-сержант нахмурился и демонстративно уткнулся взглядом в свои бумаги.
— Начальник! — продолжила клоунаду пышка, ободренная смехом товарок. — А хочешь я скажу, за что тебя девушки не любят? Оттого что ты лысину зачесываешь слева направо! А надо — справа налево! Зачесывай справа налево, и все будет тип-топ!
Сержант вдруг швырнул ручку на стол и, грозно блеснув глазами, рявкнул:
— А ну замолчи, шалава!
— А что я такого сказала? — невинно пролепетала пышка, моргнув наклеенными ресницами. — Нервный ты какой-то, начальник. Это все потому, что женской ласки тебе не хватает. Хочешь, я тебя приласкаю?
— Очкастая! — окликнула вдруг Женю рыжая девица. — Эй, очкастая, оглохла, что ли?
Женя вздрогнула и посмотрела на рыжую, присевшую перед ней на корточки.
— Вы меня?
— А ты видишь здесь другую очкастую? — ехидно поинтересовалась рыжая. — Тебя где подобрали?
— В сквере, — ответила Женя. Вздохнула и добавила: — Рядом с вокзалом.
— В сквере? — Рыжая прищурила зеленые глаза. — И чего ты там делала?
— Стояла. Ну, то есть сидела.
Рыжая повернулась к своим товаркам:
— Девки, слыхали? Эта пигалица в скверике обосновалась. А ты знаешь, что сквер — это моя территория? Чтобы там стоять или сидеть, ты должна мне заплатить.
Женя растерянно поправила пальцем очки.
— Не понимаю, о чем вы. Человек может сидеть и стоять где захочет, если это не запрещено законом.
— Девки, слыхали? «Не запрещено законом». В сквере я закон, ясно?
Женя нахмурилась и угрюмо проговорила:
— А по-моему, это глупость.
— Вот как ты поешь! — ощерилась рыжая. — Ну ты наглая! Значит, не будешь платить?
— Не буду. — Женя злилась все больше и больше. — Где хочу, там и стою. Вот выпустят меня — я снова в сквер пойду и снова там встану. И буду
