границей перестали быть… ну опасными, что ли…
Костенко. — После смерти мужа вы ни с кем не связали свою судьбу?
Кротова. — У меня дети… Дочери пятнадцать, это может ее травмировать… Сын уже взрослый, ему двадцать, он бы меня понял… Но девочка любила отца, вы понимаете, каково ей будет видеть в доме другого мужчину.
Костенко. — Простите за вопрос: у вас есть друг?
Кротова. — Да.
Костенко. — Можете назвать его имя?
Кротова. — Да. Он вдовец, так что я не нанесу ущерба его репутации. Это Розин Лев Павлович.
Костенко. — Чем он занимается?
Кротова. — Военврач в отставке.
Костенко. — Спасибо. Теперь расскажите, пожалуйста, по какому поводу к вам приезжал однополчанин Николая Кротова?
Кротова. — Никакого повода… Расспрашивал, что у меня сохранилось от Коли, я ответила, что не помню, кажется, есть, давно не перебирала письма и альбомы.
Костенко. — Дальше…
Кротова. — Он сказал, что Коля вроде герой, про него документы ищут… Назавтра снова позвонил, пригласил в кафе, добро рассказал про Колю, говорил интересно, потом я почувствовала его интерес ко мне как к женщине. Я дала ему понять, что этого… Ну, словом, я дала ему понять… Тогда он переключился на разговор о моей профессии.
Костенко. — То есть?
Кротова. — Сказал, что к старости, когда вышел в отставку, начал…
Костенко. — Он был в форме?
Кротова. — Да.
Костенко. — Сколько звезд было на погонах?
Кротова. — Две больших. Как у Льва Павловича.
Костенко. — А не четыре маленьких?
Кротова. — Нет, нет. Лев Павлович был военврачом, я знаю, что такое капитан второго ранга…
Костенко. — Сколько лет Льву Павловичу?
Кротова. — А что?
Костенко. — Интересуюсь, когда он вышел в отставку?
Кротова. — Я не помню… Давно уже… Ему шестьдесят восемь…
Костенко. — Простите, что перебил…
Кротова. — О чем же я?
Костенко. — Не вы, а он… Переключился на разговор о вашей профессии, о его отставке, старости, о том, что он начал…
Кротова. — Ну да! Вспомнила! Он сказал, что ездит в Коктебель, собирает там полудрагоценные камни: агат, аметист. Набрал уже много, получил в наследство от покойной жены золото, спрашивал, где можно огранить камни, нельзя ли это сделать у нас — при торге есть мастерская по ремонту ювелирных изделий…
Костенко. — Вы отказали ему?
Кротова. — Нет, отчего же, я обещала помочь…
Костенко. — Дальше…
Кротова. — Когда я почувствовала его интерес ко мне как женщине, все стало плохо. Я дала ему понять, что мне это неприятно. Это был неловкий момент… Но потом снова все было вполне пристойно.
Костенко. — Сколько времени надо ждать записи на ремонт золотых изделий в вашей мастерской?
Кротова. — Да никакой записи. Просто ребята медленно работают, они не на хозрасчете, а на твердом окладе, а я если попрошу — сделают сразу же.
Костенко. — И огранят камень, и оправят в золото?
Кротова. — Конечно.
Костенко. — Это разрешено законом?
Кротова. — Если человек предъявляет паспорт, чего же в этом предосудительного? К нам многие приходят ремонтировать драгоценности, мы у всех требуем паспорт, а там прописка, номер отделения милиции — чего ж больше? Так можно всех заподозрить…
Костенко. — Это — упаси бог, это не надо. А вы документ капитана не посмотрели?
Кротова. — Это неудобно… Если бы он сдал товар в мастерскую, я бы, конечно, проверила документы — даже у однополчанина покойного родственника…
Костенко. — В магазин вы с ним вместе заходили?
Кротова. — Да. Он проводил меня на работу, посмотрел наши изделия…
Костенко. — Те, которые на витрине? Или вы показали ему некоторые вещи, не пошедшие еще на прилавок?
Кротова. — Вы что, следите за мной?
Костенко. — Нет. Я просто смотрю на вас. И вижу, что вы волнуетесь. А волнуется тот человек, который чего-то недоговаривает. Я хочу понять, что вы скрываете?
Кротова. — Ах, ничего я не скрываю! Я работаю в торговле тридцать лет, прекрасно знаю тех людей из ОБХСС, которые курируют нашу ветвь, у меня никогда не было трений с вашей организацией.
Костенко. — Скажите, а как удобнее транспортировать золото? В песке, слитках или изделиях?
Кротова. — В слитках. Вы имеете в виду промышленную транспортировку?
Костенко. — В формах транспортировки я не силен. Я сыщик, а не хозяйственник. А был у вас никакой не однополчанин Кротова, а убийца, который трупы топором рубит…
Кротова. — Вы это говорите серьезно?
Костенко. — Вполне.
Кротова. — Господи… Я действительно показала ему несколько платиновых колец с бриллиантами, которые мы еще не пустили на прилавок, ждем конца квартала, бережем для выполнения плана…
Костенко. — У вас весьма точный глаз. Вспомните, пожалуйста, он очень внимательно разглядывал ваш кабинет? Ходил по нему?
Кротова. — Он не вел себя как грабитель, который исследует толщину решеток на окнах… Мои окна забраны толстыми стальными прутьями, а сигнализация идет напрямую к вам…
Костенко. — А не спрашивал он вас, — с юмором, мимоходом, — не боитесь ли воров?
Кротова. — Нет… Не так… Он сказал: «Вы тут как в бункере, полнейшая безопасность».
Костенко. — Вы возразили?
Кротова. — Нет, я сказала, что если смогли ограбить банк, то уж нас, если захотят, подавно ограбят.
Костенко. — Вы материально ответственны?
Кротова. — Нет. Заместитель.
Костенко. — У вас дома есть фотографии Николая Кротова?
Кротова. — Школьные.
Костенко. — А письма?
Кротова. — Да… Я не помню… Может быть…
Костенко. — Он знает ваш адрес?
Кротова. — Нет.
Костенко. — Вы его не приглашали в гости?
Кротова. — Нет.
Костенко. — Мы сейчас поедем к вам и посмотрим в вашем семейном архиве все фото и письма».
Писем и фото в альбомах не было.
И Костенко, наконец, понял: Кротов не просто будет бежать на запад, он будет просить политическое убежище, поэтому-то он так тщательно
— Зачем вы лгали, что «капитан второго ранга» не был у вас дома? — спросил Костенко.
И тут женщина сломалась…
Она не плакала, просто покатились слезы, оставляя бурые следы на тщательно положенном «смуглом» тоне. Кротова сделалась в какое-то мгновение очень старой женщиной — потерянной и жалкой.
— Помочь вам? — предложил Костенко. — Или вы все расскажете сами?
Она отрицательно покачала головой, шепнула:
— Я ничего не буду… рассказывать… вам…
— Тогда я вам скажу. Он привел вас домой. В кафе он купил шампанское и коньяк. Или водку, хотя — вряд ли, в кафе водку продают только верным
