— Ветра нет, значит, и тучки не надует, как говаривал Паша Дзюба.
Листы пожелтевшей бумаги начали тлеть, а затем ярко загорелись.
Николай дождался, пока пламя осело, словно разомлело от трапезы и клонилось в сон, — и вышел из кабинета. Он знал, что нужно сделать.
* * *
Последние десять минут Лиса безуспешно вызывала Боголюбова и Воронова, но те не отвечали. Девушке начинало казаться, что с каждым словом ее голос в пустоте эфира радиосвязи делался все более чужим, сдавленным, она остро ощущала это. И ей стало страшно. Что-то случилось с профессором и Николаем. И она замолчала, ушла в себя, словно улитка.
Щелчок зажигалки прозвучал в тишине как взвод курка. Шельга сделал первый глоток — не затяжку, а именно глоток — остро пахнущего дыма, и выпустил изо рта туманные колечки. Под маской ледяного спокойствия ощущалось волнение, хотя он и пытался всеми силами это скрыть.
— Молчат? — поинтересовался он у Лисы.
— Да, — голос Лисы дрогнул. — Что делать, командир?
— Ждем Николая и уматываем. — Василий выпустил в воздух очередную порцию дыма. — С ним, я убежден, все в порядке. Скоро прибудет.
— Откуда такая уверенность? Почему же тогда молчит?
— База расположена в аномальной зоне, здесь не везде проходит сигнал.
— А Тимофей Романович?
— Не знаю. Возможно, по тем же причинам.
— Сколько времени осталось до взрыва?
— Очень мало. Но должны успеть. Нам повезло, что профессор что-то напутал и запитал энергией всю базу, иначе бы противопожарные двери вовремя не остановили огонь. Мы б точно поджарились…
— Мало — это сколько? — настойчиво осведомилась Лиса. Ее очень волновал этот вопрос.
— Один час, семь минут, тридцать две секунды, — произнес майор, достав из кармана пульт и взглянув на таймер. Дым попал ему в глаза, он поморщился. — Как только окажемся на поверхности, придется бежать со всех ног из оазиса — очень-очень быстро и как можно дальше. Включим маячки — по их сигналам нас разыщут и доставят в Новолазоревскую.
— А тягачи?
— Бросим. Они слишком медлительны.
— Шутите?
— Нет. Я больше не люблю шутить.
— Бежать по льду в экзоскелетах? А потом? Мы провалимся в снег под их тяжестью…
— В одном из тягачей лежат девять комплектов специальных снегоступов с шипованными накладками для подошв ботинок. В экзоскелетах мы успеем отдалиться на хоть какое-то мало-мальски безопасное расстояние от взрыва, благо он подземный.
Когда они услышали звук шагов, то притаились и стали ждать. Нет, скорее, то был торопливый топот пары ног. Кто-то бежал.
«Только бы не какие-нибудь уродливые твари…» — подумал Шельга.
И вдавил сигарету в стену.
* * *
Николай в очередной раз резко остановился и обернулся. Откуда-то сзади доносились странные звуки, но как только он начинал прислушиваться, они тут же прекращались. Освещение тоннеля было настолько слабым, что казалось, будто он через пять метров обрывается в серую пустоту. И этот странный вакуум его тревожил. Что там скрывалось? Каждый раз свет фонаря слизывал грязную кашу мрака, но ничего из него не появлялось. Неужели мерещится? Нет, явно ощущается запах опасности. Даже кожа чешется от чьего-то враждебного взгляда в спину.
Подойдя к развилке, Воронов сделал три шага вперед и снова застыл. Звуки повторились. Но на этот раз они донеслись из бокового тоннеля, к которому он приблизился. Враг мог напасть с любой стороны, и следовало быть предельно осторожным.
Ник выключил фонарь и, почти вжимаясь в стену, медленно двинулся вперед, слыша стук собственного сердца, грохотавшего в груди и ушах. Когда
